Бестия (СИ)

А что делать, если сопровождение не выбрано? Нет, мелодия имелась, но она категорически не нравилась Юри. Не подходила Виктору, а нащупать образ японец пока не мог. Что-то неуловимое вилось на краю сознания, ухватиться не получалось.

Ему необходимо увидеть Виктора живьем, на льду. Возможно, пригласить Пхичита посмотреть. Многие не понимали, зачем актерское мастерство, если есть хореография. Разве это не одно и то же в фигурном катании? Не говорить же спортсменам, что профильным образованием у тайца шла спортивная психология и психотерапия? Испугаются, сбегут. Мозгоправов не любят нигде, а так, под прикрытием актерского мастерства, Пхичит из самых зажатых и стеснительных делает звезд. Хотя корочки об оконченных курсах актерского мастерства друг тоже имеет.

Юри потер лоб. Нет, ему определенно надо увидеть Виктора на льду. Когда там у них назначена первая тренировка?

Завтра.

Было что-то еще, что-то важное, некая деталь, не дававшая покоя. Юри солгал, если бы сказал, что совсем не следил за успехами подопечного Фельцмана. Виктор Никифоров заслуживал пристального внимания.

Кацуки открыл более ранние видео, когда Виктор был младше. Не отрастил такие длиннющие волосы, не приобрел гибкости и стати, но уже не являлся одним из многих. Мальчишка с серебристыми волосами и васильковыми - Мила уши прожужжала про подобное сравнение - глазами выделялся из толпы, как белый лебедь. Задатки, склонность, любовь…

Вот оно!

Юри снова перешел на последнее видео, затем на предпоследнее. Выступления Виктора изменились, стали более жесткими и менее… одушевленными. Пропала одухотворенность, удовольствие от катания, как будто мальчишка выкрутил лампочку. Посчитал недостойными зрителей видеть совершенство.

- Тоже это заметил?

Кацуки подскочил. Соседнее кресло надсадно закряхтело, принимая в себя массивное тело начальства, Фельцман, достал сигареты. Тренером быть хорошо еще и потому, что можно позволить себе некоторые послабления. На зависть спортсменам.

- Витя совсем дурной стал. Не сказал бы, что звездность ему в голову ударила, - как всегда грубовато, но прямолинейно.

- Вы ведь не просто так меня назначили? - прищурился Юри.

Дело попахивало заговором.

Мужчина махнул рукой.

- Мне кажется, это я мальчишку испортил. Всегда говорил, что потакание своим желаниям делает его выступления незабываемыми, вот и договорился. Ему необходим новый человек в окружении, который не поведется на провокации.

- Но почему именно я? Он вас что, шантажировал?

Мужчина покраснел, закашлялся.

- Да ладно?! - Юри не удержался от смеха.

Многие знали, что в молодости Яков мог дать фору молодому Джакометти, якобы специализирующемуся на эротике на льду. Любвеобильный, дерзкий, даже наглый, Фельцман отрывался на пару с тогда еще неженатым Леруа, который, разумеется, в то время не был старшим. Потом встретил молодую еще не приму балета, женился и стал вести достойный, респектабельный образ жизни. Лилия держала мужа в ежовых руковицах. Впрочем, его товарищу по развлечениям повезло не больше. Мадам Леруа, при всей своей мягкой, уютной внешности, отличалась стальным характером, поводок у мужа был коротким.

Но, что примечательно, компромата тех времен ни на того, ни на другого не имелось. Пхичит последние коньки заложил бы, если бы мог достать хоть пару снимков.

- Я не хочу об этом говорить! - с видом оскорбленного достоинства отрезал Фельцман.

Юри захихикал, собрал вещи и направился к выходу. Но на пороге не удержался.

- Если о тех снимках, где вы в красном обтягивающем трико, то их уже все видели. Пхичит не удержался.

И вымелся под грозное рычание:

- Чуланонт!!!

Виктор Никифоров кружился по катку, выполнял сложнейшие - для своего возраста - элементы. Нет-нет, краем глаза посматривал на хореографа, сидевшего на трибунах.

Их первая с Юри встреча, Виктор решил показать все, на что способен, удивить, поразить, взбудоражить. Чтобы мужчина упал к его ногам, сраженным талантом, который признавали все. В конце концов, что-что, а удивлять Никифоров умел. В этом с ним не сравнится ни один из нынешних фигуристов.

Он готовился к встрече не один день. Подбирал костюм, выбирал прическу, которая наиболее бы подходила ему. Даже предлагал сам себе заплести косичку, но в конце концов остановился на привычном высоком хвосте - волосы очень красиво развевались во время поворотов. Было в этом что-то от художественной гимнастики с лентами. Отрабатывал перед зеркалом мимику, движения, жесты.

Все, чтобы сразить Кацуки с первого взгляда наповал. В этом был некий охотничий азарт, желаемое чувство превосходства еще над одним человеком. Виктор обязан был доказать сам себе, что Кацуки - такой же, как многие.

Хотя упрямый внутренний голосок утверждал обратное. Не может Эрос быть настолько скромным и беззаветным, не может традиционная японская сдержанность быть такой сексуальной.

В голове сумбур и хаос. Виктор все бы свалил на гормоны, если бы не знал, что до просмотра видео Кацуки об этих самых гормонах не вспоминал вовсе.

Своим телом фигурист говорил: “Смотри как я могу, только я, никто другой!”