Бестия (СИ)

Поставил фигуриста осторожно на лед и быстренько вышел из павильона, чтобы попытаться утопиться от стыда в ближайшей раковине.

Ва-ау - единственная мысль, звучавшая сейчас в голове Никифорова. Почему-то произнесенная нараспев сразу тремя голосами.

Виктор на автомате, не видя перед собой ничего, с трудом дошел до раздевалки и опустился на широкую скамейку.

Это… что сейчас такое было?

Нет, в принципе понятно. Юри Кацуки только что морально отымел его прямо на льду. Занялся с ним самым восхитительным ледовым сексом. Вообще такой термин имеется в арсенале фигуристов? Да японца нельзя выпускать на каток, особенно при зрителях, потому что аплодировать ему не будут - одной рукой делать это неудобно.

Это был тот самый Эрос.

Виктор до сих пор ощущал на теле руки Кацуки, перед глазами стояли картины, как тот крутил его, молчаливо заставлял выполнять прыжки, кружиться на одной ноге, и Виктор слушался. Подчинился целиком и полностью, отдал власть над собой другому человеку. Собственные потуги на страсть выглядели теперь так неубедительно. Кожа горела в тех местах, где ее коснулся Юри. То есть во всех. Его облапали под предлогом парной прокатки? Нет, его прокатили под предлогом облапывания.

Дыхание все еще никак не могло прийти в норму.

Появившаяся ниоткуда внутри девочка-школьница-фанатка восторженно пищала, размахивала помпонами и порывалась упасть в обморок.

Ва-ау.

Виктор опустил взгляд вниз. У него стоял. Крепко, железобетонно. Гвозди забивать можно.

В принципе, он же подросток, у него на цветочек встать может, если припомнить, что там кроются пестики и тычинки. Но ведь… раньше никогда такой реакции на других спортсменов не было. Даже на сексуально озабоченного и не менее сексуально привлекательного Джакометти.

“Так, приди в себя, возьми себя в руки! - Виктор похлопал себя по щекам. - Ты же не тряпка. Ты фигурист, чемпион среди юниоров, талант и вообще гений!”

Какой там гений, когда его так… прокатили. Виктор с трудом вспоминал, как его зовут, в голове только трение тела Юри о пах и было.

Этот мужчина должен быть его! Должен принадлежать ему! Виктор облизнулся. Фиг остальным, а не Эрос. Какого черта? Вообще, сколько еще человек видели Кацуки таким живьем?

Никифоров бы подозрительно прищурился, но ему было хорошо, и у него стояло на собственного хореографа.

Дверь распахнулась, и Виктор еле успел накинуть олимпийку на выпирающий компромат. В раздевалку заглянул Юри.

- Виктор, ты как, в порядке?

Вот теперь Никифоров прищурился. Кацуки издевается, что ли? Он только что перевернул весь мир своего нового ученика, а теперь строит из себя невинность?

При мысли о том, как можно было бы развратить эту невинность и в каких позах, девочка-школьница-фанатка в груди таки свалилась в обморок.

- Наверное, не стоило так много сложных элементов выполнять сегодня, - продолжал тем временем озабоченно японец.

Выглядел искренне расстроенным. Нет, не издевается.

- Все в порядке, - Виктор махнул рукой. - Ты это… иди-иди, я пока тут посижу. Немного.

Выглядел он, наверное, не слишком убедительно, но Юри лезть не стал, кивнул, улыбнулся.

- Хорошо, буду ждать тебя в студии. Кажется, у меня есть кое-какие наметки новой программы. Отойдем от того, что придумал тебе Фельцман.

Да иди уже, а то штаны прорвутся, и олимпийка флагом взмоет ввысь. Юри послушался мысленного крика и вышел. Виктор облегченно вздохнул, скинул олимпийку на пол.

Нет, он не отступится от мужчины, пока тот его еще раз так не прокатит. Во всех смыслах.

========== Часть 2 ==========

- Юри-и-и!

Кацуки невольно вздрагивает, когда на него налетает белокурый растрепанный вихрь длинных волос, распахнутой куртки, застегнутой всего лишь на две пуговицы рубашки и футболки.

- Привет, Гоша! Пока, Гоша!

Георгий Попович, с которым Кацуки разговаривал, не успел ничего ответить, как вихрь утащил хореографа в неведомые дали.

В направлении студий.

С подобной беспардонностью остается только смириться - Никифоров же.

- Это было не совсем вежливо, Виктор, - Юри слегка покраснел, поправил очки.

Подопечный тащил его к студиям.

- А я тебе кофе принес, - как ни в чем не бывало протянул стаканчик из Старбакса. Виктор улыбнулся мысленно и возложил себе на чело лавровый венок, глядя, как Юри отвлекся и уже забыл про Гошу. Гоша переживет, не маленький. - А у меня чай, - правильно истолковал выразительный взгляд на второй стаканчик фигурист.

Он вообще был понятливым. И диету соблюдал. И режим. И наставления Якова. Временами.

Как бы еще донести это до Юри?