Бесы: Роман-предупреждение

щее человечества «в духе прокламаций», бесы-самозванцы, одолеваемые нетерпением и жаждой немедленного преобразо вания мира и человека по приказу, переходят от идейных споров и «выработки мировоззрения» к политической практи ке. Идеологи уступают место политикам. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ ПОЛИТИКА Политическая биография Петра Верховенского туманна и темна. Его прошлое возникает из странных слухов, недомол вок и двусмысленностей, его фигура «заграничного революцио нера» имеет некий непонятный изъян, отбрасывая зловещую тень на все, что он делает и говорит в романе. С одной стороны, участвовал в составлении какой-то подметной прокламации, был притянут к делу и бежал (?) в Швейцарию, с другой — регулярно и по точному женевскому адресу получал из России деньги, а спустя четыре года возвратился домой; стало быть, не стал эмигрантом и не был ни в чем обвинен. Более того, «бывший революционер», известный как будто по загранич ным изданиям и конгрессам, «явился в любезном отечестве не только без всякого беспокойства, но чуть ли не с поощрения ми». Слух же о том, будто Петр Степанович где-то принес по каяние и получил отпущение, назвав несколько прочих имен, и «успел уже заслужить вину, обещая и впредь быть полезным отечеству», — не тайна для «наших»; с подачи Липутина эта информация известна им всем. Однако сомнительная репутация Петра Верховенского, шлейф предательства и ренегатства, подозрения в связях с охранкой и разного рода фальсификации не мешают «нашим» признать Петрушу «двигателем» и вождем: слишком лестно и соблазнительно иметь шефом уполномоченного из загранично го центрального комитета. Организация, которую за краткий период пребывания в России сумел слепить Петр Степанович, составила двадцать человек, или четыре «пятерки». Но ни один из членов групп не знает истинных масштабов организации; в основе ее по строения лежит принцип блефа — легенда о едином центре и огромной сети: «пятеро деятелей составили свою первую кучку с теплою верой, что она лишь единица между сотнями и тыся чами таких же пятерок, как и ихняя, разбросанных по России, и что все зависят от какого-то центрального, огромного, но тай ного места, которое в свою очередь связано органически с ев ропейскою всемирною революцией». Важен, однако, не столько тот факт, что на момент дея-

288

10 Л. Сараскина

тельности Петра Степановича в губернском городе он был все го-навсего бес-подпольщик и провокатор-самозванец, не имею щий никаких полномочий; важна политическая программа, принципы и структура организации, которую он стремится создать. Поэтому, реконструируя политический образ пре тендента на власть, оставим в стороне его генетическую связь с реальным прототипом С. Г. Нечаевым (как проблему хорошо освоенную и документированную) и сосредоточимся на тех художественных чертах Петра Верховенского, кото рые интересовали Достоевского; таким образом, в центре вни мания окажется тип политического деятеля смуты, ставший, в свою очередь, как бы прообразом реальных исторических лиц «постдостоевского» периода. Стремление же увидеть фено мен Петра Верховенского в исторической перспективе, так сказать, в свете предвидений Достоевского, оправдано общим пафосом «Бесов» — романа-предупреждения. Итак, в основе организации, которую хочет создать Петр Верховенский, лежит принцип иерархического централизма с диктатурой центра. Объеди ненная уставом и программой, она задумана как общество то тального интеллектуального послушания, как собрание «едино мыслящих». Чтобы внутри организации не возникало инако мыслия, тем паче — оппозиции, все ее члены должны, «если надо, наблюдать и замечать друг за другом»: кроме того, каж дый «обязан высшим отчетом», то есть отчетом только снизу наверх. Таким образом, система широчайшего взаимного по литического контроля, насаждаемая Петром Верховенским и реализуемая как непрерывная слежка членов организации друг за другом, не распространялась только на самого органи затора. Являясь уставной обязанностью члена организации, донос и слежка должны были быть не только священным дол гом, но и способом выживания. «Там, куда мы идем, членов кружка всего четверо. Осталь ные, в ожидании, шпионят друг за другом взапуски и мне пере носят. Народ благонадежный. Все это материал, который надо организовать…» — поясняет ситуацию Ставрогину Петр Вер ховенский. Мощным рычагом кадровой политики организации должно было стать ее поголовное обюрокрачивание. Не стихийно, а как раз планомерно надеется Петр Степанович внедрить бюрократические принципы в структуру «пятерок»: «…первое, что ужасно действует, — это мундир. Нет ничего сильнее мундира. Я нарочно выдумываю чины и должности: у меня секретари, тайные соглядатаи, казначеи, председатели, 10*

291