«Бесы» вчера и сегодня

Именно так, на основании наблюдений над общественной жизнью России, из реально существующих фактов и судебных показаний, переосмысленных и проанализированных писателем, окрашенных его горькой иронией, гневом и даже презрением, появилось большинство сцен и эпизодов романа.

Почти каждому из героев Достоевского в настоящее время исследователями найдены реально существующие прототипы, некоторые из них жили и позднее написания романа, — это только лишний раз доказывает жизненность героев Достоевского. Об этом написано подробно в комментариях к роману «Бесы». В нём также изображено немало событий, связанных с «революционными» действиями Верховенского и его «пятёрки» — это пожары, убийства, скандалы и т. п., которых не совершили в действительности или не успели совершить нечаевцы. Но если проанализировать все эти действия в романе, — то станет ясно, что они лишь иллюстрируют «Катехизис», демонстрируют на практике «идеи» Нечаева. Но не только идеи русских «теоретиков протеста» того времени:

«В „Бесах“ гневно и зло пародируются и многие широко бытовавшие в Западной Европе и России конца 1860-х годов бланкистские и анархические лозунги уравнения умов, отмены права наследства („старый сен-симонистский хлам“, по выражению Маркса), уничтожения религий, государства, брака, семьи, характерное для крайне левых революционных течений вульгарно-казарменное представление о будущем обществе. <…> В речах Шигалева он создаёт пародию на мелкобуржуазные революционные теории».^{23}

В романе Достоевский не ограничивается критикой нечаевщины, либерализма, слабохарактерности и даже трусости отдельных лидеров нечаевского движения. Объектом не менее жестокой сатиры становятся также и «охранители устоев» — немец-губернатор Лембке, его помощники и жена Юлия Михайловна, другие представители дворянского губернского общества. «Писатель, пользуясь в романе в качестве прикрытия фигурой рассказчика, бьёт оружием своей иронии в самую цитадель высшей царской администрации и высшего света»^{24}.

Сатира его на весь социально-политический строй царской России по глубине, тонкости и точности изображения не уступает подобным выступлениям крупнейших русских сатириков-демократов. В образах героев романа Достоевского мы видим сатиру на правление страной взбалмошной женщины; плохо знающих страну иностранцев (супруги Лембке), мошенников, управляющих на фабрике и самоуправство хозяев, которым безразлична судьба рабочих; полицию, соблюдающую лишь интересы «хозяев» и безразличную к нуждам народа. В связи с этим можно сделать вывод, что роман Достоевского — это трагико-сатирическое изображение всей общественной жизни в России 60-х годов, тяжёлого, переломного периода её истории. И несомненно, что эпиграф о бесах и слова Степана Трофимовича о язвах и миазмах относятся не к одному только изображённому здесь псевдореволюционному движению, но и ко всему неопределённому и болезненному в стране, чуждому народу и оторванному от народных начал.

Как было уже отмечено, писатель использует в романе не только уже знакомые современникам теории либералов, нечаевцев и другие, но и те идеи, которые либо только зарождались, либо были замечены писателем по каким-то одному ему заметным признакам.

Одна из таких теорий — у Кириллова, который готов даже пожертвовать своей жизнью, чтобы открыть дорогу для спасения будущего человечества, чтобы принести людям новый идеал и освободить их от нынешнего идеала — Бога, без которого пока ещё человеку не обойтись. Смертью своей Кириллов хочет доказать себе и всем, что в выдуманного, по его мнению, людьми Бога верить не надо.

«Я обязан неверие заявить, — шагал по комнате Кириллов. — Для меня нет выше идеи, что бога нет. За меня человеческая история. Человек только и делал, что выдумывал бога. <…> Я один во всемирной истории не захотел первый раз выдумывать бога»^{25}.