Бетховен. Биографический этюд

Я предложил ему несколько сюжетов для оперы, но, видимо, все они не удовлетворили его; я предложил образцы моих стихотворений и показал их ему… Бетховен ласково и откровенно, ссылаясь на свое нездоровье и слабость, пригласил меня зайти к нему в другой раз… Спустя несколько дней я вновь отправился навестить композитора, но он был болен и не принял меня… Спустя еще две недели, 3 мая 1825 года, я побывал у него.

– Зимою я теперь мало работаю, – сказал он мне в беседе, – я только переписываю партитуры, написанные летом.

– На прошлой неделе я познакомился с вашим братом.

– Ах, мой брат, – недовольным и печальным тоном ответил он, – он много болтает и, вероятно, надоел вам.

– Недавно я слушал ваш квартет (ор. 127), но, хотя исполнение было вполне добросовестное, и я был потрясен до глубины души, тем не менее признаюсь, многого в нем не понял.

Бетховен прочел эти последние строки и молча глядел на меня с искрой радости в потухшем взоре. Он встал, подошел к окну, около которого стоял рояль… Через несколько минут он повернулся ко мне и, видя, что я любуюсь роялем, сказал:

– Чудный инструмент. Я получил его в подарок из Лондона. Прекрасный тон…

С этими словами, продолжая глядеть на меня, он взял аккорд, но какой аккорд! Правой рукой он несколько раз ударил до, ми, соль, а левой – си… Величайший в мире музыкант не слышал диссонанса!»

Перед выездом из Вены Рельштаб получил от композитора записку с напутствием:

К Людвигу Рельштабу.

Ввиду переезда на дачу мне пришлось самому заняться некоторыми делами, а потому ваше посещение, к сожалению, оказалось неудачным. Простите больному другу; так как может быть я вас больше не увижу, то шлю пожелания всякого успеха. Вспоминайте обо мне в ваших поэтических вдохновениях.

Ваш друг Бетховен.

Цельтеру, Смелому защитнику истинного искусства, всякого добра и благополучия!

3 мая 1825 года.

Я поправляюсь, но еще очень слаб. Довольствуйтесь пока этими знаками воспоминания о вашем друге Бетховене.

На дачу композитор переехал 6 мая 1825 года, но ни прогулки по лесам, ни аромат полевых цветов, ни тишина баденской жизни не произвели на него теперь ободряющего действия, как в прежние годы. Страдания в брюшной полости, закончившиеся спустя два года воспалением кишок, все более тревожили и мучили его, вызывая упреки и недовольство доктором Штауденхеймом; еще в апреле он обратился к новому врачу, доктору Браунхоферу, и в точности исполнял его требования: не пить кофе, избегать пряностей и продолжать строгую диету.

Доктору Браунхоферу.

Вена, 18 апреля 1825 г. Уважаемый друг.

Чувствую себя плохо и надеюсь, что не откажете в вашей помощи, испытываю ужасные боли, не можете ли сегодня же навестить меня, очень прошу об этом.

С неослабной благодарностью и глубоким почтением ваш Бетховен.

Через три дня по приезде на дачу он приглашает доктора Браунхофера. Спустя несколько дней новый врач навестил его. Они отправились вместе на прогулку в Елененталь, и здесь, на берегу ручья, произошла между ними письменная беседа, спустя два дня пересланная доктору в виде письма, вероятно, в память прогулки; в письме этом упоминаются две противоположные системы лечения, распространенные тогда в Европе и введенные знаменитыми врачами Джоном Броуном (1735–1788), обогатившим патологию теорией возбуждения (бронианизм), и Максом Штоллем (1742–1787), известным в патологической анатомии своими исследованиями чахотки и лихорадки.

К проф. др. Браунхоферу.

Баден, 13 мая 1825 г. Уважаемый друг!

Д-р: Как поживаете, пациент?

Пац.: Плохо в этой шкуре, все еще очень слаб, отрыжка и т. д. Я думаю, что, наконец, необходимы более сильные медикаменты, лишь бы не вызывали запоров; следовало бы пить белое вино с водой, так как затхлое пиво мне только противно. Мое катаральное состояние выражается здесь следующим образом, именно: я выплевываю довольно много крови, вероятно, только из горла; из носа идет чаще, что часто бывало и прошлой зимой. Нет сомнения, что мой желудок ужасно ослаб, да и вообще весь я. Но силы мои, насколько я знаю свою натуру, вряд ли могут восстановиться сами собою.

Д-р: Я помогу быть то бровианцем, то штолианцем.

Пац.: Мне хотелось бы набраться немного сил, чтобы опять засесть за свой письменный стол. Подумайте-ка!

Finis.

Как только приеду в город, повидаюсь с вами, скажите только Карлу, когда могу вас видеть. Не можете ли также передать через Карла мой дальнейший режим (последнее лекарство я принял только раз и потерял его).

С глубоким почтением и благодарностью ваш друг Бетховен.

Его благородию

г-ну ф. Браунхоферу, профессору медицины etc.

Через несколько дней доктор вновь выслушивает настойчивые уверения пациента в том, что только вино может подкрепить силы его.

– Ваши нервы слишком возбуждены, – возражает врач, – организм ваш не выдержит спиртных напитков и погибнет.

Недоверие к врачу овладевает им, он начинает манкировать предписаниями доктора, называет его глупцом, комедиантом и все чаще теряет его рецепты.