Бетховен. Биографический этюд

Последний, шестнадцатый (если не считать Большой фуги ор. 133) квартет, ор. 135, F-dur, при всех своих достоинствах не занимает выдающегося места среди последних пяти квартетов; по объему он весьма краток, по конструкции довольно прост, по содержанию легок, удобопонятен и лишь в 3-й части отражает настроение автора осенью 1826 года, когда он работал над этим произведением в Гнейксендорфе; легко и мастерски обработаны короткие мотивы 1-й части, не лишенной свойственных Бетховену торжественности, юмора и задора; наиболее глубоко захватывает слушателя лебединая песнь Бетховена, 3-я часть, грустная, певучая, местами напоминающая о сердечных волнениях былых дней и как бы намекающая на близкий конец; физически и нравственно разбитый, он прощается с миром в этой прелестной элегии…

При обозрении камерных произведений Бетховена мы имели перед собой не только их партитуры, не только наши наброски об исполнении их виртуозами Чешского или Брюссельского квартета, Иоахимовского или Халировского, В. Майеровского или Мекленбургского, художественное воспроизведение которыми замыслов композитора никогда не изгладится в памяти того, кому случалось слышать их; рядом с этим материалом перед нами лежал обстоятельный труд Хельма, составившего первый систематический разбор всех струнных квартетов Бетховена, первый свод анализов, который мы охотно включили бы целиком в нашу монографию, если бы не опасались утомить читателя чрезмерным обилием подробностей специально теоретического свойства.

После детального разбора квартетов Бетховена заключительную часть своего прекрасного труда Хельм посвящает отношению этих произведений к квартетам других современных Бетховену композиторов и влиянию Бетховена на квартетную музыку последующей эпохи; из современников он выбирает трех композиторов: Шуберта, Керубини и Шпора, давших наиболее выдающиеся произведения этого рода; в наиболее талантливом из них, Фр. Шуберте, автор подмечает значительное влияние Бетховена; из восьми струнных квартетов Шуберта только три достойны имени гениального композитора, и в этих трех квартетах нетрудно найти следы подражания, вольного или невольного, Бетховену; помимо множества мелких штрихов и приемов, убеждающих в этом, квартет D-moll и andante из квартета G-dur точно навеяны целиком теми настроениями, которые впервые сумел выразить звуками Бетховен. Керубини пользовался при жизни славой, о которой Бетховен мог только мечтать, и, отчасти благодаря этому обстоятельству, искренно считал его великим гением; из шести квартетов Керубини популярными были и ныне исполняются иногда только три, поражающие слушателя эффектами симфонического и оперного свойства, безупречным мастерством фактуры, но лишенные глубины и силы чувства; влияние Бетховена находит Хельм в скерцо квартета Es-dur и в adagio квартета C-dur Керубини. Шпор, написавший множество произведений камерной музыки и в том числе 33 струнных квартета, так же далек от упреков в отношении мастерства, как и Керубини, но мог ли возвыситься до бетховенских высот скрипач, преднамеренно отводивший в своих квартетах господствующую роль первой скрипке, музыкант, считавший шесть первых квартетов Бетховена (ор. 18) лучшими во всей камерной музыке? Из упомянутых трех современных Бетховену композиторов Шпор менее всех испытал на себе влияние Бетховена, но и его композиторский талант был наименее выдающимся.