Бьется пульс Конго

Так рабочие стали покупать на цинковые «деньги» господина Кокийа в магазинах господина Кокийа плохие консервы, ситец и другие товары, которые он доставал по дешевке. Однако копру, каучук и хлопок он продавал за настоящие деньги. Постепенно рабочие поняли, что их обманывают. Многие убегали с плантаций. Тогда господин Кокийа создал свою полицию из рабов, бежавших с острова Занзибар, где ими преспокойно торговали вопреки всем международным соглашениям. Из воинственных батетела и парней, не желавших работать, он создал хорошо вооруженный отряд. Чтобы обезопасить себя от мести бангала, Кокийа однажды пригласил к себе Мата Буке и в присутствии своего вооруженного отряда заявил старому вождю, что тот смещен и что Кокийа берет власть в свои руки. Так Кокийа стал первым белым вождем в Конго.

Если это неправда, то хорошо придумано.

Бесспорно, однако, что отряд Кокийа стал ядром «форс публик» — колониальных войск, в которых вскоре ощутилась острая необходимость. Это наглядно доказало строительство железной дороги Леопольдвиль — Матади. Из-за адских условий труда на этом участке большинство рабочих, проданных их вождями, бежали. Мало помогла и доставка в Матади на судах двух гамбургских пароходных компаний нескольких тысяч африканцев из Дагомеи, закованных в цепи. Были завербованы даже китайцы. Иностранные рабочие привили африканцам начатки азбуки классовой борьбы. Господин Кокийа охотно предоставил своих молодчиков в распоряжение управления строительства железной дороги.

Господин Кокийа стоял у колыбели колониальных войск. К 1889 году отряд насчитывал семь тысяч человек. В 1960 году он состоял уже из двадцати пяти тысяч хорошо вышколенных ландскнехтов, подписавших обязательства служить семь, четырнадцать и двадцать лет (точнее, двадцать один год).

Кокийа следовало бы поставить памятник. Ведь он первым создал полицию, готовую добровольно выступить против своих соотечественников и стрелять в них. Он первым. африканизировал войска колонизаторов. Правда, африканец мог дослужиться только до унтер-офицера, но это уже другой вопрос. Когда «форс публик» перешли в распоряжение независимого правительства Конго, Лумумба решил, что одним росчерком пера превратит их в Национальную армию Конго. Лумумба не понимал, что наемники еще не скоро станут подлинными солдатами народа. Это была его ошибка.

Естественно, что и в Кокийавиле не обошлось без кровопролития, когда в июле и августе прошлого года портовые рабочие объявили забастовку, да еще к тому же в поддержку Лумумбы. Они требовали не только повышения зарплаты, но и наказания путчистов, которые добивались создания автономной области Убанги.

Здесь, в Экваториальной провинции? Каким образом?

После провозглашения независимости сепаратистские тенденции проявлялись во всем Конго. Ничего удивительного в этом нет. Ведь разногласий было больше, чем единства, да и колонизаторы приложили свою руку. Ведущей партией в Кокийавиле была Партия единства бангала, правая националистическая организация. Ее лидер Боликанго[13] возглавлял проживавших в Леопольдвиле бангала и был противником Касавубу. Адриансен, бывший бельгийский губернатор, оставшийся бельгийским консулом в Кокийавиле, убеждал Боликанго провозгласить и возглавить автономную республику Убанги. 13 июля парашютисты приземлились в Леопольдвиле, а затем в Кокийавиле и пытались заставить нового конголезского губернатора подписать декларацию независимости республики Убанги. Несмотря на угрозы, Экетеби отказался подписать документ. Разумеется, позднее Адриансен отрицал свою причастность к организации путча. В Леопольдвиле заявление Лумумбы о путче вызвало сенсацию в парламенте. После ухода парашютистов вспыхнула забастовка портовых рабочих. Когда они двинулись по улицам города с лозунгами в защиту Лумумбы, правительство провинции приказало в них стрелять.

— Центральное правительство держит Кокийавиль в руках?

— Да. Собственно говоря, истинные правители провинции — в Гемене.

Это небольшой городок в самом центре провинции, едва насчитывающий шесть тысяч жителей. Без Гемены не было бы современного Кокийавиля с пятидесятитысячным населением, имеющего порт и епископальную резиденцию, банки и кафедральный собор. Он остался бы маленьким сонным городком, где губернатор проводит время на охоте, в болотах зевают крокодилы, фермеры раз в месяц совершают в банке денежные операции.