Бьется пульс Конго

Гемена расположена в излучине Убанги, крупного северного притока Конго, в сердце области, заселенной нгвака, этнической группой, едва насчитывающей двести тысяч человек. Они выращивают хлопок для крупнейшей хлопковой монополии Конго — «Котонко». Эта компания перенесла свое главное управление в Гемену, построила здесь дороги, заложила новые плантации и понемногу прибрала к рукам все хозяйство провинции. Через дочерние компании она держит в своих руках производство кофе, животноводство и транспорт. Разумеется, самый лучший хлопок не приносит пользы, если его нельзя продать. Поэтому еще в 1931 году в порту Кокийавиля появились краны, доки, склады… Конечно, политические перемены пришлись монополии не по нутру. От Лумумбы, прослывшего коммунистом, «Котонко» могла ожидать худшего — национализации. Против этого было единственное средство — автономия. Однако и после убийства Лумумбы у монополий оставалось немало оснований для тревоги. Очень кстати общегосударственная конференция в Кокийавиле в 1962 году предложила разделить Конго на двадцать две провинции. «Браво!» — сказала «Котонко», когда местные политические деятели объявили Гемену столицей Убанги, территория которой «случайно» совпала с владениями «Котонко». Так же «случайно» новоиспеченным министрам нгвака были предоставлены для их ведомств лучшие здания Гемены, принадлежавшие «Котонко».

Мне больше не довелось побывать в Кокийавиле. При расставании мой коллега произнес обычное «до свидания», однако наши пути разошлись. Точно так же, как пути Гемены и Кокийавиля… Город Кокийавиль хотя и стал центром провинции, без Гемены и финансов «Котонко» превратился в собственную тень. Однако министры там все еще есть. И порт с его рабочими.

СТЭНЛИВИЛЬ

В голубом небе над аэропортом Стэнливиля парили крупные белые облака. Самолет мягко покатился по посадочной полосе. Нас обдало жаром, несколько смягченным приятным ветерком с реки. Меня встречал руководитель нашей областной организации. Тут же без дальних церемоний он дал мне необходимые инструкции. Я должен?ждать дальнейших распоряжений в отеле «Сабена», как раз напротив аэропорта. Еще не прибыли джипы, без которых трудно добираться до глубинных районов страны. А так все в порядке… Стэнливиль мирный город, он мне непременно понравится. Осмотреть его я успею, а к чаю должен обязательно быть в доме у моего начальника. Посетить надо зоологический сад и водопады Стэнли.

Рукопожатие — и я уже свободен. Начальник мой мне понравился: немногословен, деловит. Врач с Гаити, он, подобно многим своим соотечественникам, предпочитает жить за границей. Там режим диктатуры.

В аэропорту, и в самом деле, царил порядок. Из транспортных самолетов высаживались солдаты. Огромные машины напоминали китов, рождающих черных детей в стальных касках, которые сразу же после рождения знали, что им делать. Отель состоял из двух десятков бунгало, расположенных в виде подковы за рестораном в большом саду. В такое бунгало и поместили меня. Соседями оказались два врача, также ожидавшие отъезда в глубинные районы. Они сообщили, что пароход с джипами из Леопольдвиля уже две недели находится в пути, но до сих пор нет разрешения на въезд от властей Восточной провинции, поэтому он застрял в Кокийавиле. Еще одно доказательство напряженных отношений между правительством в Леопольдвиле и правительством Гизенги в Стэнливиле.

В ресторане мы очень выделялись: как только начали прибывать солдаты, большинство европейцев покинули Город. Солдаты сидели в обеденном зале, не снимая оружия. Многие не сняли даже касок. На нас они смотрели с нескрываемым неодобрением, но держались вполне корректно, если не считать нескольких сильно подвыпивших вояк, которые бросали на нас злобные взгляды и выкрикивали непонятные, но явно враждебные слова. Один даже подошел, очевидно, с недобрыми намерениями. Но я отчетливо произнес «монганга» — «врач». Тогда лейтенант отвел парня в сторону и растолковал ему что к чему.