Без гробовой доски

Я с трудом разлепила глаза. За окном вовсю полыхало солнце. Вчера Руслана и интриганки проговорили до самого рассвета, обсуждая планы на самое ближайшее будущее, а я, не теряя времени, и для успокоения нервов работой, готовила подарок на свадьбу Ирины. Единственное, что я могла сделать — обработать фотографию Цитадели, снятую из вездехода, на планшете Элоизы. Конечно, здесь не нашлось нужных программ, но я и с набором стандартных функций добилась нужного результата.

Цитадель горела. Просматривая свою работу, мне даже не верилось, что пламя дорисовано, а не записано на видео, так вчера я расстаралась, желая порадовать невесту. Временами из окон выбрасывались крошечные фигурки горящих вампиров. Изображение удалось снабдить функцией увеличения, для фигурок я использовала нашедшиеся у меня фото настоящих упырей из Цитадели, а еще ухитрилась присоединить к изображению звук бьющегося стекла и вопли падающих упырей. Файл годился на заставку собрания штаба вампироборцев, но усталость помешала мне показать работу для оценки Руслане.

На столе меня ждала тарелочка с плодами, больше похожими на произведения искусства. Есть все эти изящные «стеклянные» завитушки, и при свете дня не утратившие своей красоты, было до безумия жалко, но муки совести успешно заглушались обалденным вкусом.

— Танит, ты проснулась? Нам пора на мою свадьбу! — в комнату вбежала Ира, прижимая что-то к груди.

— Как, уже?! — известие меня всполошило. Конечно, нужно действовать, а не любоваться цветами, но я просто не знала, как найти в себе силы покинуть сад Элоизы, в котором пробыла так мало. Казалось, все рухнет, стоит только вернуться в привычный мир.

— Андрей меня заждался. Да и план проникновения в Полярис нужно заново обсудить со всеми, — Черный Менестрель помахала у меня перед носом чем-то знакомым и непривычным одновременно. — С этим у нас теперь есть надежда!

— Ключ? — я, наконец, разглядела вещицу, которую Ира не выпускала из рук.

Это была вершина анха, того самого, который я принесла из Весны, но горизонтальная и нижняя часть оказалась заново выполнена из другого материала. Переплетенные стволы тянулись вверх, над ними, словно поддерживая выгнутый кольцом позвоночник первого Ключа, раскинулись в стороны ветви, опутанные плющом. Красиво, символично, можно разглядеть каждый крошечный резной листик, но я испытала прилив раздражения, от того, что драгоценное время потрачено на украшение оболочки.

— Он… один? — наконец спросила я, чтобы не молчать, и не узнала собственного, вдруг охрипшего голоса.

— Остальные части сейчас подключены к терминалу. Это… очень сложно и нужно больше времени. Но Элоиза справится. Я в нее верю.

Собирать мне было нечего. Следом за Ирой я вышла на улицу, оглядываясь в поисках Русланы.

Днем ночные цветы спали, но и так сад производил сильное впечатление. Насколько мне известно, до Конца Света на земле существовало чуть больше пятисот видов хищных растений, разбросанных по всей планете, и цветы Элоизы явно не входили в их число. Самыми впечатляющими, пожалуй, были венерина мухоловка, росянка, непентес и раффлезия, но, ни о каком сравнении и речи идти не могло.

Мое внимание снова захватили необычные формы. Стволы некоторых высоких растений состояли из гладких выпуклых чешуек, напоминая поверхность ягод вроде малины и ежевики…

Но Ира торопливо вела меня вдоль ручья, и заинтересовавшие меня кремовые растения быстро скрылись из виду. Зато к воде склоняли головки высокие красные колосья, похожие на пшеничные. Каждые «зерна» по всему колосу раздваивались на кончиках, выглядели острыми и хищными, смахивая на клешни крошечных крабов или ядовитых скорпионов. Казалось, выпрыгни из воды достаточно мелкая рыбешка — ее участь будет решена…

Ручей привел к арке, усыпанной мелкими цветами с круглой серединкой и треугольными лепестками с узорами всех цветов и оттенков опала. Откуда-то из них доносились звуки, похожие на губной инструмент. Разноголосое «виууу» сливалось в один потусторонний хор, который не удалось бы списать на отсутствующий ветер.

За поющей аркой бурлил большой поток. На воде покачивалась резная белая ладья, вырубленная, судя по перламутровому цвету, из ствола черной елки. Узкое пространство позволяло разместиться в ней только одному человеку, зато по длине в ней поместилось бы пятеро. Руслана грузила какие-то корзины, а Элоиза протянула мне руку, помогая сесть рядом с ней. Черный Менестрель обошлась без помощи, бесстрашно устроившись на самом носу в позе, которую я назвала бы картинно-соблазнительной, если бы не отсутствие зрителей на берегу.

Вскоре последняя подозрительная корзина оказалась на дне ладьи, и покойница забралась на борт, отвязав судно от причала.

Ладья быстро помчалась по бурлящему потоку мимо цветущих берегов. Вверху над нами переплетались ветви с громадными желтыми цветами, в красных и оранжевых узорах, свисавших иногда совсем низко к воде на вьющихся лозах.

Элоиза накинула на себя вуаль, поверх которой надела маску из переплетенных и засушенных цветков, полностью закрывающую лицо.