Без индекса. Книга стихов

Я так и живу — со стрелою под левой лопаткой.
Мешает, конечно, — да мы ко всему привыкаем.
Ступеньки, ступеньки —
     ступаю по лестнице шаткой.
Я брата ищу, но не помню — он Кай или Каин?

Был сказочник пьяным — поэтому всё перепутал.

Надежда скользила в игле, как продетая нитка.
Все сказки рассказаны. В чём вы меня обвините?
Я так же, как вы, обживаю своё перепутье.

И выбор дороги не станет ни нужным, ни новым.

Решенье задачи до горького смеха простое:
Ведь если он Кай, изо льда уже сложено слово,
А если он Каин, он камень давно заготовил.

Не знаю, не помню —

     воздастся ль по слабенькой вере?
И если стоИшь —
     значит, просто немногого стОишь.
Но рвётся молитвой надрывная, вечная ересь:
«О Господи правый!
     Я брату — не сторож, не сторож…»

…Я так и живу — со стрелою…

30.07.2000

ПЛАЧ ПО ВРАГАМ

…А ночью в дом ко мне пришли враги.
Мы с ними пили чай, и водку пили.
И я, глотая тучи жёлтой пыли,
Латала их гнилые сапоги.

Они смеялись глупости любой.

Они врагами быть переставали.
Но из угла смотрела, как живая,
Невинно убиенная любовь.

Прозрение несложно утаить,

Привязанность и ненависть мешая:
Судьба — чужая. Исповедь — чужая.
Война — чужая. А враги — мои.

Не убежать от этого родства.

Не спрятаться в неузнанных ладонях.
Боль обернётся мёртвою водою,
Печалью станет палая листва.

А вот вражда останется враждой.

Война — войной. Судьба —
               блестящей нитью.
Я промолчу в ответ на «извините» —
На что мне от врагов оно? За что?

Исколотыми пальцами — как бред —

Я возвращаю стылые знамёна,
Не помня уходящих поимённо,
Но всё ещё рыдая им вослед…

4.09.2000

«А во дворе гостили птицы…»

…А во дворе гостили птицы,
И я кормила их с ладони,
И речка с чёрною водою
Сводила отраженья к лицам.
И перевозчик угловатый
Глядел в заоблачную осень,
И знал, что бОльшего не спросит,
И улыбался виновато.

Да что там… Было по-другому:

Мне клювы птиц вонзались в руку,
И время становилось звуком,
И место было незнакомым.
И лодочник — рябой и вшивый —
Грозил ножом, давился ядом
И шарил узловатым взглядом
Под сердцем в поисках наживы.

Не надо. Бросьте. Было вот как:

Птиц не касалась наша милость.
В глазах паромщика двоилось
От одиночества и водки.
Вода в реке покрылась тиной
И пахла плесенью чердачной,
И нам любовь казалась сдачей —
А это, в общем-то, противно…

С неприхотливостью альбомной

Вертелась странная игра…
Я ничего уже не помню —
Ни птиц, ни речки, ни двора.

…А во дворе гостили птицы,

И я кормила их с ладони,
И речка с чёрною водою
Едва ли называлась Стиксом.
И перевозчик угловатый
Просил монету, глядя в небо.
И он тогда Хароном не был,
И улыбался…

5.01.2001