Без наказания

— Гласность. — Фэрфилд сделал долгую паузу. — Пусть ваш брат все расскажет. Пусть остальные ребята последуют его примеру. А мы это напечатаем.

— Не знаю, право, не знаю…

— Моя дорогая мисс Гарднер, а что вам терять? От этого парню не будет никакого вреда. Кстати, он завтра работает?

— Завтра… О, завтра же суббота. Нет, он свободен.

— В таком случае, можно я загляну к вам часиков в десять?

— Ммм… Думаю, что да. Простите за нерешительность, но все дело в том, что мой отец не любит журналистов. А у меня сейчас в голове такая путаница. И все-таки мне пора.

Джилл Гарднер попыталась встать.

Фэрфилд поднял свою дрожащую руку.

— Пусть Хью сперва позвонит в участок. Если верить моим воспоминаниям из провинциальной жизни, у Хью есть в полиции знакомый. Так вот, если Хью ему позвонит, мы, быть может, узнаем, что они делают с Лесли.

Хью прошел в телефонную кабину на втором этаже. Его приятель, констебль Пикеринг, очень удивился, что ему известна фамилия Гарднер. Фамилии остальных допрашиваемых он не назвал.

— Против них выдвинуто обвинение в убийстве, — сказал Пикеринг.

— Ты не назовешь фамилии остальных?

— Больше ничего не могу тебе сказать.

— Спасибо и на том. Гарднер еще у вас?

— Они все пока у нас.

— А как ты думаешь, когда…

Их разъединили. Пикеринг был явно не один. Когда Хью доложил новости, Джилл встала. Майкл был увлечен беседой с Фэрфилдом и не заметил, как она собралась уходить. Но Фэрфилд заметил.

— Спокойной ночи, мисс Гарднер, — сказал он. — Значит, в десять утра.

Хью проводил ее на улицу.

— Куда вы сейчас?

— Пожалуй, в участок мне ехать без толку. Расскажу обо всем отцу. Он расстроится.

— Я думаю.

— Да, но вы не представляете… Ладно, в общем, это неважно. Вы были так добры.

— Пока я для вас ничего не сделал. Постойте, я могу прийти к вам завтра утром вместе с Фэрфилдом. Если, конечно, мне удастся выбраться из редакции и если вы ие возражаете.

— Буду рада вас видеть. — Не успел он сообразить, искренни ли ее слова, как она сказала: — Мой трамвай, — махнула рукой и уехала.

Он вернулся в бар. Майкл, раскрасневшийся и с блестевшими глазами, рассказывал сплетни, которые он уже нс раз слышал, — злобные, не лишенные остроумия анекдоты про их редакцию, в которых Клэр, Фермер Роджер, Грейлинг и все остальные представали в смешном и довольно бледном виде. Хью даже возмутился — ведь Майкл, можно сказать, предавал тех, с кем работал. А если бы его не было здесь, что бы Майкл говорил о нем? Фэрфилд слушал, осушая пинту за пинтой пиво и переводя свой затуманенный взор с Майкла иа Хью. Они просидели до самого закрытия. По пути домой Хью сказал:

— Задали вы ей проблему.

— Кому? Нашей мисс Гарднер? Надеюсь, она найдет дорогу домой? В противном случае ее не следовало отпускать одну. А я-то решил, что вы к ней неравнодушны.

— Она мне понравилась.

— Она ваша, мой мальчик. Для меня она слишком резва. Старину Фэрфилда уже укатали крутые горки. Верно?

Хью промолчал.

С виду Питер-стрит казалась вполне обычной улицей, хотя, ясное дело, жизнь здесь была унылая. Питер-стрит, Меланта-стрит, Филидор-стрит, Бью-стрит — благодаря этим названиям, приклеенным наугад, отличали одну от другой улицы, которые на самом деле ничем друг от друга не отличались. Дети, сверкавшие двадцать лет назад голыми пятками, теперь были умыты и обуты, однако по-прежнему играли на тротуарах в ту же чехарду и рисовали на стенках виселицы. Фэрфилд с Хью приехали сюда на трамвае и теперь шагали под серым ноябрьским небом к дому Гарднеров.

— Беда в том, что благосостояние дало им слишком много и в то же время ничего не дало, — философствовал Фэрфилд. — У рабочих нынче водятся деньжата, но что им делать с ними после того, как в доме стоят телек с холодильником? Взгляните в ту сторону. — Фэрфилд указал пальцем на длинноволосых юнцов, хихикающих у фонарного столба. — Одеты-обуты, в карманах шуршат деньги, а податься-то и некуда. Так и создаются банды. Возьмем этого парнишку, Гарни, который во всех отношениях настоящий вожак. Он демонстрирует перед остальными свою силу и смекалку. Из таких во время войны получаются отличные офицеры. Многие даже идут в десантники и возвращаются домой увенчанные славой. А в мирное время они, как правило, оказываются не у дел.

— А я думал, «Бэннер» газета тори.

Фэрфилд расхохотался.

— Так оно и есть, мой мальчик. Я и сам тори. Но тут дело не в партийной политике, а в здравом смысле. Здравый смысл — это то самое, что прекрасно помогает нам в жизни. Кстати, догадываетесь, почему мы приехали сюда не на такси, а трамваем? Потому что нам, судя по всему, придется беседовать с местными жителями. А подкати мы на такси, они бы стали глядеть на нас косо. Вы слышали про Твикера?

— Это тот, которого нам прислали из Скотленд-Ярда? Нет, никогда не слышал.

— Он странный человек. Я мог бы о нем много рассказать. Ну, вот мы и прибыли.

Железная калитка отворилась со скрипом. Фэрфилд взялся за молоточек. В верхнем этаже соседнего дома колыхнулась тюлевая занавеска. Дверь отворилась, и на пороге появился здоровенный мужчина с волосатыми руками.