Без поцелуя на прощание

– Можешь протестовать сколько угодно, но этот ребенок подвергся насилию и нуждается в защите государства, а не глупой, бестолковой женщины, у которой на первом месте собственные эгоистичные интересы.

Найджел бросает полотенце в раковину и с отвращением смотрит на пятно. Он винит меня: я вижу это в его горящем взоре. Кажется, он винит меня во многом, хотя я не понимаю, в чем именно. Но его явно охватывает тупой гнев – здесь не может быть других вариантов. Я и впрямь ему не нравлюсь. Найджел собирает разбросанную одежду Лоркана и укладывает ее в хозяйственные сумки. Он закидывает туда также несколько больших шоколадок и банок с холодным чаем, берет сумки в одну руку, а другой сгребает Лоркана в охапку.

– Пора идти, Сэм, – говорит Найджел, целуя Лоркана в макушку. – Попрощайся с Лаурой.

– Пока-пока! – повторяет Лоркан, как попугай.

– Прошу, Найджел, не делай этого, – умоляю я, истерично рыдая. – Не забирай у меня Лоркана. Он все, что у меня есть.

– Пока-пока, Лаура! – снова говорит Лоркан.

У меня подгибаются колени, и я падаю на пол с глухим стоном. Я отчаянно хочу снова подняться, но мои безжизненные конечности больше мне неподвластны. Я так сильно хочу поцеловать Лоркана на прощание, но остаюсь лежать на полу недовольной грудой. – Прошу, – продолжаю умолять я, – не делай этого!

Найджел кладет сумки у входной двери и ставит Лоркана рядом с ними.

– Подожди здесь, Сэм, – улыбается он.

Лоркан делает, как велено. Как бы отчаянно я его ни звала, он остается стоять у двери. Найджел сердито топает ко мне, хватает мое упавшее тело и грубо ставит меня на ноги. Я падаю вперед. Весь вес моего тела оказывается у него на руках.

– Встань! – кричит он.

– Я не могу.

– Встань, черт побери!

Я пытаюсь. Правда пытаюсь. Я знаю, что делать, мой мозг знает, что нужно просто немного пошевелиться и поставить ноги на землю, чтобы они удерживали все остальное тело, но я не помню, как это сделать.

Найджел отпускает меня, и я кучкой опадаю на пол, больно ударяясь о него. Ой.

– Я не такой мягкотелый, как Марк, – сердито процеживает он, в ярости щелкая челюстью. – Я устал терпеть твое эгоистичное дерьмо. У меня есть друг в участке в южном Манхэттене. Я везу Сэма туда.

У меня неконтролируемо вырываются рыдания, но это только еще сильнее злит Найджела.

– Приведи себя в порядок, позже у нас будут гости.

Я провожу пальцами под наполненными слезами глазами и стираю комки вчерашней туши.

– Могу я хотя бы поцеловать Лоркана на прощание? – прошу я.

– Конечно, – говорит Найджел, – просто подойди к двери и поцелуй его. Я тебе не запрещаю.

Бесслезный крик царапает мне глотку. Найджел жесток. Он знает, что я не могу найти в себе сил сдвинуться с места. Я качаю головой, принимая поражение. Найджел тоже качает головой, но с неодобрением.

– Пока! – говорит он, вытаскивая фотографию из заднего кармана и бросая ее на журнальный столик. Она лежит достаточно близко ко мне, чтобы я могла различить разноцветную одежду людей на ней, но слишком далеко, чтобы разглядеть их лица.

– Мы с Сэмом уходим. Если хочешь увидеть Лоркана, подойди к столу. Пока.

Он захлопывает за собой входную дверь.

Глава двадцать седьмая

Время движется словно в замедленной съемке. Часы тянутся будто дни. Холод пола добрался сквозь махровые пижамные штаны до моих ягодиц, и я их не чувствую. Я пытаюсь скосить глаза, чтобы рассмотреть фотографию на столе, но не могу различить, что на ней изображено. Однако мне удается вызвать у себя головную боль, которая бьется о стенки моего черепа, словно масло в маслобойке. У меня ушли часы, чтобы понять, что тихое постукивание, которое я сперва приняла за подтекающий в ванне кран, на самом деле издает подметка моей тапочки о край журнального столика. У меня дрожат ноги, ведь холод добрался уже до икр и стоп. Я чувствую ее – острую боль, что причиняет мне ледяной пол, но она мне приятна. Шок от агрессивности Найджела сошел на нет, и мое тело вновь готово выполнять команды мозга.

Я дрожа направляюсь к столу. Я чувствую покалывание позади колен, и мне хочется поддаться боли и снова сесть, но я этого не делаю. Я хватаю лежащее на столе фото без рамки и так же быстро роняю его. Оно приземляется лицом вверх и смотрит на меня. Я зажмуриваю глаза, убежденная, что если я его не вижу, то его не существует. Но мимолетной секунды, что я гляжу на фотографию, оказывается достаточно, чтобы она отпечаталась у меня в памяти. Мне никуда не сбежать от лиц, которые, я знаю, лежат на полу. Я приоткрываю один глаз, затем другой. Изображение окутано облаком недоверия, и мне приходится сощуриться, чтобы убедиться, что глаза не обманывают меня. Дрожащими пальцами я поднимаю фото. «Не может быть! – говорю я себе. – Этого просто не может быть!»