Без права на славу

– Где? А, это хирург наш, майор Мехренцев с женой. Всегда на пару оперируют. Хирург от Бога, скажу я тебе! С того света вашего брата за уши вытаскивает.

«Помнится, Светлана рассказывала, что Вера попала по распределению в военный госпиталь, – подумал Тимофей. – Вот, значит, как всё обернулось! Этот старый козёл!»

Зло сплюнув, Морозов резко развернулся и отправился рубить дрова.

Тем временем Мехренцевы вошли в свою палатку.

– Что случилось, Вера? – спросил майор. – Ты сегодня сама не своя. Я боялся, как бы ты раненого зашить не забыла.

Молодая женщина помолчала, глядя мимо лица мужа.

– Эдик, помнишь, я тебе про Тимофея рассказывала? – тихо спросила она.

– Про своего первого парня? Помню, конечно. И что же?

– Так вот, его сегодня к нам на вертолёте привезли, – по-прежнему отводя взгляд, сказала Вера.

– Стало быть, ранен, – кивнул муж. – Тяжело?

– Думаю, нет. Я видела, как санитар его в палатку провожал.

– Раз своими ногами шёл, значит не тяжёлый. Сходила б, проведала, чай, не чужие! – предложил майор. – Может быть, это для нас – последний шанс.

– Какой шанс, о чём ты? – удивилась Вера.

– Я о ребёнке, – с тяжёлым вздохом ответил Эдуард. – Ты прекрасно знаешь, что от меня у тебя его никогда не будет. А лишать тебя счастья материнства я не хочу и, по большому счёту, не имею права. Ты меня выходила, жизнь в меня заново вдохнула, и такой жертвы я не могу от тебя принять.

Несколько секунд Вера изумлённо смотрела на мужа. Но его лицо было серьёзным и спокойным.

– Ты мне предлагаешь предать тебя? – прошептала она.

– Не предать, а забеременеть от дорогого тебе человека. Я же знаю, ты его по-прежнему любишь.

Вера хотела что-то возразить, но муж остановил её коротким жестом ладони.

– К тому же нет никаких гарантий, что он вернётся домой живым и невредимым. Уж кто-кто, а мы-то с тобой знаем, как оно в жизни бывает. Если у тебя получится, у нас будет ребёнок. Твой ребёнок!

Вера в замешательстве прижала руку к губам.

– А если он не согласится?

– А ты ему ничего не рассказывай, – посоветовал Эдуард. – Просто промолчи.

– Не получится. Я ему год не писала, пока тебя выхаживала. Ну когда тебя жена бросила после ранения. Я ведь о нём до сегодняшнего дня даже и не вспомнила ни разу.

– Может, ничего говорить и не придётся. Парень он молодой, крепкий. Увидит тебя, вспомнит старое. И всё само собой произойдёт, объяснять ничего не потребуется.

– Думаешь? – робко спросила Вера.

– Уверен!

– Ты, как всегда, прав, мудрый Каа, – нежно произнесла Вера и прижалась к плечу мужа.

Но он мягко отстранил её и, погладив по волосам, сказал:

– Иди сейчас!

Вера отправилась к палатке распределения, где в журнале нашла нужную запись: «Старший сержант Морозов – закрытая черепно-мозговая травма. Восьмая палатка неврологического отделения». Дальше следовал список назначений.

После ужина Вера нашла Тимофея возле палатки. Он колол дрова ловкими движениями деревенского парня, привыкшего к такой работе.

– Здравствуй, Тимоша, – негромко проговорила Вера.

Горло её сдавило от волнения, даже говорить было трудно.

– Привет, – не оборачиваясь, ответил Морозов и продолжил работу.

– Я думала, ты будешь рад видеть меня, – растерянно сказал она.

Вера и не думала прежде, что ей будет так больно и радостно вновь видеть Тимофея. И так сложно разговаривать с ним.

– А я рад, ещё как рад! – иронически произнёс он. – Только было бы честнее не молчать, не прятать голову в песок, а черкнуть пару строчек. Например: «Прости, прощай, любить не обязуйся». И всё! А я, оказывается, даже этого не стою.

Вера молчала, чувствуя, как внутри разливается колючий стыд.

– Ну, вышла замуж и вышла, – продолжал Морозов. – Совет вам да любовь, не ты первая, не я последний. Я бы всё понял. С кем не бывает. Любовь зла, полюбишь и козла… А ты, получается, меня как рукавицу с руки стряхнула.

– Твоя правда, виновата, – наконец смогла ответить Вера. – Только я тебя не предавала, поверь мне! Год назад Эдик на фугасе подорвался. Жена от него тут же сбежала, а я его, можно сказать, с рук выкормила, выходила. Я ему нужна, как воздух. Когда он ходить начал, сразу замуж позвал. Я и согласилась. Он же без меня пропадёт – или сопьётся, или повесится. Если б я тогда ему отказала, это было бы настоящее предательство. Помнишь? Не помню, кто сказал: «Мы в ответе за того, кого приручили». А два предательства подряд – это для любого слишком много.

Вера говорила так горячо и убеждённо, что Тимофей опустил топор и повернулся к ней лицом.

– Постой, я что-то не пойму. Ты что, пришла оправдываться передо мной? Так не стоит.

– Не для этого я к тебе пришла, а за помощью, – быстро ответил она.

Лицо её порозовело, и на скулах тотчас выступили веснушки. При виде их Тимофей почувствовал, как под веками у него защипало. Неужели слёзы?

– Чего надо? – нарочно грубовато спросил он.

– А ты жёстким стал, раньше таким не был, – голос Веры зазвенел. – Давай на двоих сообразим – третьего воспроизведём! Оставь мне частичку себя.

– На память, что ли? – хмуро спросил он.

– Для нашего счастья.