Без прощального письма

– Ну! Говорю, понятия не имею. А что, спрашиваю. А он: ничего, просто интересуюсь, а сам так и сверлит взглядом. Взгляд у него – не дай бог, приснится. Представляешь, Христофорыч, я же физиономист, у меня колоссальный жизненный опыт, знакомы мы с ним добрый десяток годков, а что у него в черепушке варится – хрен поймешь, «человек в себе». Короче, по грабежу пока ничего нового. А что за неизвестный труп, спрашиваю, на Сиверской? Он так и вскинулся: откуда дровишки? У меня, говорю, свои источники. Так есть труп? Он разглядывал меня минут пять, соображал и прикидывал. Потом говорит: ну, есть. Кто таков, спрашиваю, личность установили? Местный? Он снова взглядом сверлит, потом так неохотно: «Установили. Приезжий». А как его? – веду дальше. Статуэткой, говорит. Мраморным львом. И снова замолчал, только смотрит. Взгляд, конечно… Я и так, и этак, с подходами, говорю, а что свидетели, кого подозревают, отправили ли запрос коллегам? Он ухмыльнулся – чисто тебе Мефистофель, посмотрел на часы и говорит ни с того ни с сего: как там Монах? Бегает? Бегает, говорю. Не отбыл в тайгу? Не, говорю, пропустил сезон, очень переживает, может, сбежимся? Покалякаем за жизнь… Можно в «Тутси». Пивко, «фирмовые Митрича», как смотришь? Он снова ухмыльнулся, кивнул. Позвоню, говорит. Чуток разгребусь, и сразу. А вы держитесь в рамках, бойцы, не лезьте. Куда, спрашиваю, не лезть? Он только бровью дернул, потом говорит, никуда, говорит, не лезьте. Береги Монаха, а то у него… как это у волхвов? Карма, вроде? А то у него карма в последнее время чего-то хромает… на одну ногу! И ухмыляется. Ну, мне пора, говорит, заболтался я тут с тобой, привет, до встречи. И был таков.

– И все?

– И все. Ты же его знаешь. Хоть труп подтвердил.

– Значит, информация правильная. Хромую ногу и карму я ему припомню. Значит, тупик. Это хорошо.

– Тупик?

– Тупик, Лео. Майор в тупике, потому и хромая нога, понимаешь?

– Не очень, – сказал Добродеев после паузы, приглядываясь к Монаху.

– Он дразнит нас этой ногой, меня лично. Стеб такой. Хочет, чтобы мы ввязались. Сказать прямо: так, мол, и так, помогите, люди добрые, а то мы сами ни хрена, не может, потому как честь мундира, так он обиняками. Мол, да кто вы такие, чудаки с хромой ногой, а ну сидеть на пятой точке и не рыпаться! Берегите себя, понимаешь? С какого расшибена, спрашивается, майор вдруг проявил такую заботу, а? Да это же сигнал SOS! Спасите наши задницы!

– Ты думаешь?

– Уверен. Иначе послал бы тебя куда подальше. А тут забросил удочку: да, есть труп, но, сами понимаете, ноблесс оближ, ах, ни слова больше. Если до сих пор ничего не просочилось, даже ты пролетел, значит, дело серьезное. – Монах довольно потер руки. – Клуб толстых и красивых спешит на помощь родной полиции. Митрич, привет! – обратился он к подъехавшему с тележкой Митричу. – Как жизнь?

– Нормально. Как вы, ребята? Что-нибудь уже известно?

– В процессе, Митрич. Собираемся навестить знакомую твоей матушки, Марию Августовну, надо бы адресок подкинуть.

– Конечно! Держите меня в курсе. А я вам новый товар, пиво «Хугарден», очень даже. Правда, на любителя. Сейчас напишу адресок, я мигом!

– «Хугарден»? – Добродеев взял поллитровый стакан с надетым на край кружочком лимона, присмотрелся. – С лимоном? И мутное.

– За успех, Лео! – Монах тоже взял стакан.

Они чокнулись.

– А ничего пивко, – одобрил Добродеев через минуту, отрываясь от стакана. – Вкус странноватый, а так ничего. Легко идет.

– Хорошее пиво. – Монах промокнул салфеткой губы и потянулся за бутербродом. – Митрич молоток. Я тут придумал ему подарок от благодарных клиентов, как смотришь?

– А что?

– Нашу фотку с автографами. Что-нибудь оптимистичное и жизнеутверждающее – стихи, афоризм какой-нибудь или можно из Козьмы Пруткова. Что-нибудь вроде… – Монах хихикнул: – Пия душистый сок цветочка, пчела дает нам мед взамен, хотя твой лоб пустая бочка, но все же ты не Диоген! Застряло, надо же. Это студенты мне написали на день рождения, двухлитровую кружку подарили и ящик пива. Эх, хорошие ребятишки были! С головой. Гиганты мысли, демократы, идеалисты. Диспуты, бывало, устраивали в портовой пивнушке, там у нас точка была. Рабочий люд подтягивался, докеры, механики, каждый свои пять копеек всунет; когда градус полемики зашкаливал, схватывались врукопашную – ну там по сусалам кому съездишь, или, наоборот, сам огребешь, а как же! Молодость, адреналин играет… – Монах ностальгически вздохнул.

– А Жорик говорил, ты никогда не дрался.

– Жорик много чего говорит. Приходилось, Лео. Реноме зарабатываешь не только серыми клетками, – Монах постучал себя пальцем по лбу, – а и другими частями тела. Молодым волчатам только попадись на зубы. Приходилось, а как же! Хорошее было времечко.

– Не хочешь вернуться в бурсу?