Без прощального письма

– Смотри! – Он вдруг вытянул вперед ладонь правой руки, повертел перед ее лицом, показывая, что там ничего нет; сжал пальцы в кулак и снова разжал. Теперь на его ладони лежала шоколадка в золотой фольге, похожая на монетку. – Это тебе!

Илона взяла. Монетка была теплая.

– Ты… фокусник?

Алвис скорчил забавную виноватую рожицу, покивал и развел руками.

– Еще могу клоуном! Работал в Германии, потом в Канаде, теперь в свободном поиске. Человек мира. Когда заболел отец, я вернулся. У нас дом в Асари, это Юрмала. Маленький пряничный домик, семейная реликвия – ему сто лет! Жалко продавать, сдаю пока. Сгреб все вещи отца в его спальню, рука не поднялась выбросить. Соседка присматривает за жильцами. Страшно жалею, что между нами была дистанция, сейчас спросил бы о многом… – Он покачал головой. – Знаешь, все думаю, когда-нибудь заработаю много денег и осяду там. У нас хорошо, море, чайки. А воздух какой! Я все время думаю про дом… Ты не замечала, что человек никогда не живет там, где хочет? Мечтает об одном, хочет вернуться, а сам живет совсем в другом месте… Почему? И часто не успевает вернуться.

– Наверное, мечты это как сказка, а человек живет в реальности.

– Наверное. Но я все равно когда-нибудь вернусь. Приглашаю в гости. Правда, море у нас холодное. Моя жена его не любила…

– Она тоже из Юрмалы?

– Нет, мы познакомились в аэропорту во Франкфурте.

– Ты ее любил? – Тема была интересной, и Илона оживилась.

– Любил. Мы прожили два года всего. Мотались по Европе, как перелетные птицы. Она была актрисой.

– А почему…

– Почему разбежались? Она меня бросила.

– Почему?

– Черт его знает! Наверное, я удушал ее своей любовью.

– Как это?

– Должно быть личное пространство, понимаешь? А я все время признавался в любви, забрасывал подарками и цветами, целовал руки, звонил по сто раз на дню, допрашивал, где была да с кем… Ей это в конце концов надоело. Даже кофе в постель! Летел как на крыльях, с утречка кофе, круассанчик, клубничный джем, антикварная серебряная ложечка, специально нарыл в какой-то лавке… Идиот! Кушай, дорогая! Никогда не подавай кофе в постель, поняла? Совет опытного человека. Правда, это понимаешь уже потом.

– Почему? – Илона вспомнила Владика. – Я думала…

– Неправильно ты думала, моя дорогая сестренка! Как в кино, да? Ты ей поднос с кофе, а ей нужно в туалет, ей бы умыться, причесаться, а приходится изображать восторг и гламур. Господи, какой идиот! Любовь лишает разума, говорят умные люди. Но это понимаешь уже потом, когда щелкнули по носу, а когда сходишь с ума, тебе кажется, что вы родственные души, что вы дышите и думаете одинаково, восторг, полет, всю жизнь за руки…

– А она тебе тоже приносила кофе в постель?

Алвис расхохотался:

– Нет! Ей это и в голову не приходило. Не было у нее такой потребности. Да и у меня тоже… чтобы она приносила. Говорят, один любит, а другой позволяет себя любить. Сначала позволяет, а потом начинает скучать. Но все равно, любовь это… чудо! Чудо! – Он замолчал, с силой провел руками по лицу; вздохнул; взглянул на Илону с улыбкой: – Ладно, еще поговорим, сестренка. Малость подустал. Мне в гостиницу или можно у тебя? Места хватит?

– Ну что ты, какая гостиница! Конечно, у меня. Места много. Можно в бабушкину комнату, можно в мамину, там никто не жил. Мы все время ждали, что она вернется. Бабушка даже цветы свежие ставила, синие ирисы, мама их любила. Хочешь в гостиной, но там… – Илона осеклась.

– Можно в маминой, – сказал Алвис. – Интересно посмотреть… Альбомы есть?

– Есть. Давай завтра, а то я тоже как-то… Пошли, покажу комнату.

– Послушай… – Илона застыла на пороге комнаты. Алвис взглянул вопросительно. – Почему она не прислала письмо нам? Мне и бабушке? Почему тебе?

– Я долго думал и понял, – сказал Алвис. – То есть мне кажется, понял. Она хотела, чтобы я сам отвез письмо, понимаешь? Она хотела, чтобы мы узнали, что мы есть друг у друга. Она хотела нас познакомить…

Глава 22 …Из дневника

…Утром оказалось, что исчез Святик. Сбежал. Мумия была наполовину лишена своих пелен, но, похоже, грабитель передумал доводить дело до конца, удовольствовавшись тем, что успел схватить. Бусы, серьги, браслеты… жалкие, потемневшие от времени, не золото, а бронза всего-навсего. Андрей чуть не плакал, я никогда не видела его таким жалким…

Он снимал оставшиеся слои ткани, осторожно, один за другим, разматывая кокон, а мне казалось, что девочка больше не улыбается, а стыдится чужих рук. Маленькая девственница в руках мужчины… Я словно чувствовала ее стыд, возмущение и гнев. «Андрей, не нужно, – попросила. – Оставь ее. Не тревожь». Он даже не оглянулся и вряд ли услышал меня…

Я ощущала странную легкость в теле, мне казалось, что впереди меня ждет что-то замечательное… Девочка снова смотрела на меня, и мы понимали друг дружку… На ее маленькой черной руке, на указательном пальце, было бронзовое кольцо с печаткой, мой взгляд был прикован к нему… я протянула руку… и…