Без прощального письма

– О жизни! Спросил, знала ли я Алвиса раньше, как он узнал про меня, зачем приехал. Познакомиться, говорю, приехал, а что, нельзя? Привез письмо от мамы. А он: «Почему же ваша мама написала через него, почему не прямо? У вас есть ее телефончик? Может, стоит позвонить и спросить?» Я говорю, она умерла. А написала, чтобы он привез письмо и мы познакомились, что тут непонятного? Тогда стал нудно выспрашивать, рассказывала ли я про убийство… Алвису в смысле. Я говорю, ну, рассказала, но какое это имеет к нему отношение? Все рассказала, он же мой брат. И про убийство, и про невесту! Он так и сел: «Про какую невесту?» Как про какую? Про Людмилу Жако! Она сказала, что вы ее тоже допрашивали. Он спрашивает, откуда я ее знаю. Я говорю, как же, приходила выяснять отношения. Хорошо, я была не одна, а то она думала, будто у меня с ее Николаем что-то было, и прямо с обвинениями, чуть не в драку. Он спросил, когда приходила и потом что было. Говорю, тринадцатого, в среду. Вечером. Поговорили, помянули. Потом отвезли ее в гостиницу. Я ночевала у Доротеи, еще была Мона, мы вызвали такси и поехали. А ее закинули по дороге. Он нахмурился, а глазами так и сверлит… Честное слово, говорю. Спросите Доротею и Мону! Мы ей ничего не сделали. Просто посидели, поговорили… Она рассказывала, как он страшно ее любил, плакала. Ничего девка, простая, даром что моделька. А кто вам настучал про Алвиса, спрашиваю. Мария Августовна? Он – ни да, ни нет. Неважно, говорит. Конечно, своих шпиков не сдаем. Когда, спрашивает, вы видели Людмилу Жако в последний раз. Я говорю, видела ее всего один-единственный раз, в среду, тринадцатого. Здесь, на этой вот кухне. Он спрашивает, почему я не позвонила ему, в смысле не донесла. Я говорю, понятия не имела, что надо. Теперь как только, так сразу позвоню. Вы же с ней и так знакомы, говорю. Если так интересно, где она бывает, надо было установить наблюдение… как это называется? Наружка? Вот ее и надо было. Он посмотрел, как припечатал. Думаю, точно арестует! А сама чуть не реву, так мне Алвиса жалко. Лучше бы он вообще не появлялся! А майор… Достал своими допросами!

Некоторое время девушки сидели молча. Илона выдохлась и опьянела, ей хотелось спать – сказывалась бессонная ночь.

– Он что, до утра тебя допрашивал? – спросила Доротея.

– Ушел в час ночи.

– А чего они хотят от Алвиса? В чем его подозревают?

Илона смотрела в стол, не спешила отвечать, потом сказала неохотно:

– Считают, он причастен к убийству.

– Майор так и сказал?

– Он ничего не сказал. Говорит, кое-что надо проверить. Но понимаешь, все эти вопросы про Рудина, про Алвиса, даже про Людмилу… Его аж перекосило, когда я сказала, что она приходила.

– Может, он в розыске?

– Алвис? С какой радости?

– Что ты вообще о нем знаешь? Чем он занимается? Женат? Семья есть? Почему не приехал раньше?

– Он рассказал, что разведен, что работает в цирке…

– Фокусником! – вспомнила Доротея. – Илон, а ты уверена… – Доротея запнулась, не решаясь спросить.

Илона смотрела выжидающе.

– Ты уверена, что он твой брат? – выпалила Доротея.

– Как это? Конечно, уверена! Он привез письмо и фотографию, где он с моей мамой и своим отцом. В чем дело?

– Понимаешь, как-то это все… – Доротее казалось, что она пробирается через заросли терновника или собирается нырнуть в прорубь.

– Что все?

– Ну это… Этот убитый, его девушка, еще автопортрет… И тут вдруг появляется твой брат! Между прочим, Людмила мне не понравилась… если честно.

– Почему?

– Как-то все слишком! И слезы, и всякие пугалки про девять дней, про души… Лично я в это не верю. Как звенья одной цепи… все трое.

– Какие трое? – не поняла Илона.

– Убитый, Людмила и твой брат. Почему одновременно? Совпадение? И Владик исчез. И ящик! Просто посыпалось!

– Владик при чем?

– Скорее всего, ни при чем, к слову пришлось. Но согласись, странно ведь. То покой и тишина, то вдруг посыпалось.

– Ага, и гроза была! И красная тачка провалилась в дыру, и трубы полопались! О чем ты?

– Не знаю, – призналась Доротея. – Мысли вслух. Может, он вовсе не брат?

– А кто?

Доротея пожала плечами.

– Кто-нибудь. Посторонний.

– Зачем? Ограбить меня?

Доротея снова пожала плечами.

– А Рудин зачем? И автопортрет?

– Он же привез письмо от мамы, – не сдавалась Илона.

– Что она написала?

– Что виновата и просит прощения, часто думает обо мне. Любит. Была молодая, многих вещей не понимала, а сейчас поздно. Все отдала бы, чтобы увидеть меня…

– А почему же она сама не приехала?

– Не знаю. Может, болела. Может, много думала, все переосмыслила… – Илона вздохнула. – Не сам же он его написал.

Доротея красноречиво промолчала.

– Бабушка Аня нагадала мне в гороскопе рокового мужчину, – вспомнила Илона. – Сказала, как только он появится, сразу полезут скелеты.

– Какие скелеты?

– Семейные. В смысле, всякие скрытые тайны. Я сначала думала, роковой мужчина – майор или убитый Рудин, а потом поняла, это Алвис, понимаешь?

– Ну… – неопределенно протянула Доротея, не зная хорошенько, что сказать.

– А как твой Мотя? – переключилась Илона. – Ты сказала, женился? Когда же он успел?