Без прощального письма

– Успел! – всплеснула руками Доротея. – Представляешь? Прихожу с картошкой фри, а палата пустая. Я чуть в обморок не грохнулась. А сестра говорит, выписали, пришла жена и забрала.

– Странно! И никто ничего?

– Никто ничего. Женился втихаря, никому ни слова.

– Ты ему звонила?

– Еще чего! Позвонить и что сказать? Спросить, как доехали из больницы?

– Ты говорила, он толстый тюфяк и никогда не женится, – напомнила Илона.

– Говорила. Повторяю: толстый тюфяк. Но понимаешь, им легче. Мотя, конечно, умный… Ну да, толстый, но попади он в хорошие руки, из него еще можно человека сделать.

– А что за баба?

– Не видела, они ушли до меня. Мог хотя бы позвонить, чтобы не перлась с картошкой, как дура!

– Правильно сделал, что женился. У него сердце больное, диета нужна. Сколько ему?

– Сорок три.

– Не старый еще. Самое время. А с чего ты так расстроилась?

– Я? Расстроилась? – воскликнула Доротея. – Ничего я не расстроилась.

– Я же вижу. Радоваться надо, встретились два одиночества, теперь стакан воды подадут друг дружке в случае чего.

– Неизвестно еще, что там за жена. Втихаря, тайком, какая-то страшная баба…

– Почему страшная?

– А чего он тогда ее прячет?

– Он не прячет, просто не показывает, – сказала Илона. – Может, просто не хочет проставляться, деньги тратить. И вообще, бабский коллектив… Да вы его задолбали своими сплетнями!

– Да кому он нужен! – закричала Доротея. – Завидный жених, тоже мне!

– Не ори! Всем хреново. А вообще…

– Что?

– Вот взять твоего Мотю… Серый скучный зануда, причем толстый, но ведь нашлась женщина, а тут… – Илона махнула рукой.

– Им легче, – сказала Доротея. – Никто и не спорит. Вообще-то Мотя не серый, он очень умный, у него красный диплом… Говорит: максима кум лауде[9]. В смысле с отличием. Он диссертацию почти закончил… И всегда отпускает, если попросишь.

Илона открыла было рот, чтобы сказать, «эка невидаль, у всех лузеров красный», но, заметив расстроенное лицо подружки, передумала и промолчала…

Глава 25 Подозреваемый

– Что вы делаете в нашем городе, гражданин Янсонс? – Майор Мельник рассматривал парня упор.

– Я приехал к сестре Илоне Романенко. Когда умер отец, я нашел письма от мамы и узнал, что у меня есть сестра.

– Когда умер ваш отец?

– Год назад.

– А вы приехали только сейчас?

– Так получилось.

– Так получилось. Понятно. Вы подданный иностранного государства, верно?

Алвис кивнул.

– Я подданный Латвии, живу в Юрмале.

– А трудитесь вы где?

– Я работаю в цирке. Выступал в Германии и Канаде.

– Укротитель?

– Нет. Иллюзионист.

– Иллюзионист? То есть фокусник? Знакомы с разными фокусами?

– Знаком, получается.

– Очень интересно. А в наш город, по вашим словам, вы прибыли, чтобы увидеться с сестрой Илоной Романенко, так?

– Так.

– А другие знакомства у вас здесь есть?

– Нет, я в вашем городе впервые.

– Возможно, случайные знакомства, которым вы не придали значения?

– Нет.

– Когда же вы прибыли к нам?

– Позавчера, семнадцатого августа, самолетом до N. Потом автобусом сюда.

– Билеты сохранились?

Алвис пошарил в карманах.

– Я их выбросил.

– Возможно, у вас есть обратный билет на самолет?

Алвис не ответил.

– Вас не было среди пассажиров позавчерашнего рейса, – сказал майор Мельник. – Вы же понимаете, это легко проверяется… нашими фокусниками. – Майор Мельник ухмыльнулся. – Вы прибыли в город десятого августа на такси из Зареченска. Вас узнал водитель. В Зареченск вы прибыли третьего августа из N., куда действительно прилетели самолетом из Риги, а оттуда автобусом добрались до Зареченска. Как вы понимаете, все это было нетрудно установить. Десятого августа вы поселились в гостинице «Сновь». В доме гражданки Романенко появились семнадцатого, после того как выписались из гостиницы. Чем вы занимались с десятого по семнадцатое августа?

– Я приехал к сестре. Сначала хотел присмотреться к ней – не был уверен, нужно ли нам знакомиться. Понимаете, сначала был уверен, а потом стал сомневаться. Иногда лучше все оставить как есть.

– А потом сомневаться перестали?

– Почти. Тем более нужно было передать письмо от мамы.

– Вашей и гражданки Романенко мамы?

– Да.

– Где же она сама?

– Умерла. Двадцать лет назад уехала в Испанию. Я об этом ничего не знал, узнал из письма. Отец мне его не показывал. Я нашел письмо уже потом. В конверте было еще одно письмо, для Илоны.

– Имя Николай Рудин вам о чем-нибудь говорит?

– Ни о чем не говорит. Я знаю, что в доме Илоны был убит какой-то неизвестный человек, она рассказала. По-моему, его так звали.

– Где вы были днем одиннадцатого августа? С одиннадцати до четырех?

Алвис задумался.

– Наверное, гулял по городу. Нет! – воскликнул после небольшой паузы. – Я весь день пролежал в своем номере. Отравился. Вы что, меня подозреваете? Я даже не знал этого человека! Я не знал, что в доме Илоны кого-то убили. Она рассказала…

– А убийство неизвестного человека в доме вашей сестры можете как-то объяснить?

– Никак! Я узнал об убийстве только вчера. Возможно, грабеж?

Майор Мельник достал из конверта фотографию Николая Рудина, пододвинул к Алвису:

– Вы видели когда-нибудь этого человека?

Алвис взглянул мельком, отвел взгляд.