Без Царя…

Но необходимо… жизненно (!) необходимо сделать всё, чтобы меня запомнили. Пусть даже память будет не всегда приязненная, чёрт с ней! Лишь бы без этого полицейского душка, а так… обойдусь.

Пусть даже с поджатыми губами и через зубы выталкивают, если спросят обо мне, но чтобы всегда, в любом случае я глазах окружающих оставался человеком пусть неприятным, но всегда — дельным! Этаким интеллектуалом, который безусловно стоит на социал-демократических позициях, но в целом несколько аполитичен, и для которого важна не столько идеологическая девственность, сколько конечный результат.

С такой репутацией я смогу оставаться в стороне от большей части конфликтных ситуаций. Да и если что, репутация умеренного левака вполне сойдёт как белым, так и красным — по крайней мере, на начальных этапах! Для всех я буду не вполне своим, но по крайней мере союзником. Попутчиком.

На начальном этапе этого хватит… а потом, в эмиграции, я буду держаться подальше как от Комитетов по борьбе с Большевизмом, так и от всевозможных «Примиренцев». Помочь стране, подкинув информацию о месторождениях или технических новшествах, я смогу и издали, инкогнито.

«— А поможет ли это? — мелькнула непрошенная мысль, — Мнение, что богатейшие ресурсы России стали её проклятием, появились не на пустом месте. Да и технические новинки, хм… Не помню за давностью лет, но и с их внедрением тоже было не всё гладко!»

— А, ладно! — стукнул я ладонью по колену, — Информацию скину, а уж как они… но хотя бы моя совесть чиста будет.

— … из поповичей, девятнадцать лет, девять братьев и сестёр, религиозен, — вернулся я к записям. Но за окном так грохотало…

— Артиллерийская канонада как есть! — в раздражении бросаю карандаш на стол и подхожу к окну, раздёргивая шторы, но оказывается…

… дождь уже кончился, а в городе идёт бой.

Глава 10 Без царя в голове и Дикий Запад

— Эта… — ссутулившийся, опирающийся на лопату Пахом в тяжких муках рожал мысль, — без царя таперича, так? Совсем?

Он разом вспотел, и сдёрнув фуражку, вытер пот рукавом, замерев, вцепившись рукой в густую, стриженную скобкой шевелюру, обильно припорошенную сединой.

— Эта как жа… — глухо сказал дворник, ссутулившись ещё сильней и недоумевающее глядя на меня воловьими глазами, — Всю жизнь, значица… и нате? Как жа таперича, а?

— Своим умом, Пахом, — хмыкаю, давя невесть откуда взявшееся желание закурить, — Своим умом…

— Своим? — эхом отозвался дворник и замер, погрузившись в мысли.

— Не-е… — замотал он головой почти тут же, приходя в ужас, — Это как жа, своим?! Не-е… Всю жизнь, значица, царь-батюшка, а таперича эта… самому? Не-е…

— Двадцать три годочка на шее народной сидел, будя! — высказался вылезший на Свет Божий один из обитателей полуподвала, имя которого я, к своему стыду, так и не смог запомнить, — Попил крови народной, теперь пусть назьма[40] понюхает!

Он гулко захохотал и почти тут же раскашлялся туберкулёзно. Давясь кашлем пополам с истеричным смехом, постоянно отхаркиваясь кровавой слюной, он выплёвал мокроту и отношение к свергнутому царю, стране и власть имущим…

… а я внезапно осознал, что этот измождённый человек, морщинистый и полуседой, едва ли многим старше Арчековского. Сколько ему? От силы чуть за тридцать… а сколько осталось? С открытой формой туберкулёза… немного.

— … всех, всех… — трясся в истерическом припадке житель подземелья, выплёвывая слова и кровавую мокроту, — Никого чтоб не осталось! Будя… Ни царя, ни царёнышей, ни единого семени их…

… почему-то мне его слова показались… справедливыми? Нет, не то… но он имеет право говорить — так!

— … и судить, — бормочу тихо и ухожу, а за спиной разгорается дискуссия о свергнутой династии, нового пути России, и разумеется — кто виноват и что делать!

В голову лезет непрошенная мыслишка, что ещё вчера они не посмели бы вот так дискутировать у парадного. Да просто стоять! В голову бы просто не пришло. А Пахом, вместо споров о судьбе царя и царёнышей с туберкулёзным жителем подвала, просто скрутил бы его, да и сдал в полицию, как смутьяна! Всего один день…

Нет, нельзя сказать, что ничего не предвещало! Были, были звоночки! Но сколько их, таких звоночков прозвенело за годы правления Николая?

Даже мне (с послезнанием!) порой казалось, что всё это бессмысленно и глупо. А порой и наоборот, видел какую-то стихийную демонстрацию с накалом страстей, и думал, что вот оно, началось! Вот оно, зарождение Революции! Ан нет…

Когда в самом эпицентре живёшь, иначе всё воспринимаешь, и сильно. Логика, холодный анализ… в топку! Они вроде как и есть… а потом встреченная стихийная демонстрация, и все расчёты, всё послезнание кажутся прахом на ногах Истории.