Без Царя…

Еле передвигая внезапно потяжелевшие ноги, поднялся в квартиру на последний, пятый этаж. Квартира по самой крышей, не слишком престижная, ну да плевать…

— Позвольте ваше пальто, Алексей Юрьевич, — с придыханием заворковала грудастая горничная, помогая раздеться.

— А я уже ванную набрала… — невинно обронила она чуть позже, часто моргая большими коровьими глазами и мило улыбаясь, отчего на тугих пухлых щёчках появились ямочки.

— Угу… — расшнуровываю высокие «американские» ботинки на толстенной резиновой подошве, не вслушиваясь особо в слова. Спать хочу… а ещё и эти мысли нелепые! Какая, собственно, разница… несколько дней, и всё закончится — так или иначе!

— … кипяточку подлить, — горничная внезапно возникла в ванной комнате, — и спину потереть…

Платье стремительно зашуршало вниз, и она переступила через него, уже совершенно обнажённая. Очень, к слову, неплохая фигура! Этакая молодая кобылка из породы тяжеловозов, но вполне статная и на свой лад красивая.

Покрасовавшись так несколько секунд и хихикнув над вполне понятной реакцией молодого тела, горничная (а как, собственно, её зовут!?) повернулась ко мне спиной, наклонилась и ме-едленно начала поднимать форменное платье с пола, весьма умело демонстрируя все впадинки и ложбинки. И чёрт бы с ней, с демонстрацией… но когда я увидел недвусмысленные признаки готовности… — А не так уж я, собственно говоря, и устал, — задумчиво сказал я, вылезая из ванной и зашарив руками по телу горничной, сладко охнувшей и с готовностью подавшейся назад.

Проснулся я от звуков выстрелов и разрывов поблизости, и не сразу понял, в чём же дело. Сознание, запутавшееся в эти дни до последней крайности, тяжело выплывало из свинцового сна, а рука зашарила по простыне, нашаривая пульт, чтобы убавить звук. Помимо выстрелов и стрельбы, из телевизора доносились страшные крики, достойные топового фильма ужасов.

… но нашарил я кое-что другое, мягкое и влажное. В итоге, проснулось сперва мужское естество, а потом уже и собственно я. Мгновенно.

— Да чтоб вас… — вскочив с кровати, как был, голый и с железным стояком, я подхватил винтовку и пистолет и подскочил к окну, не включая свет. Встав сбоку, осторожно гляжу вниз, пытаясь оценить обстановку, не попав при этом под пули. Но там, собственно, уже всё заканчивается…

… и вряд ли атака повторится! Дежурные встретили атаку красных охотников[59] не только выстрелами, но и бросками подожжённых «студенческих коктейлей». А ничто не охлаждает так пыл наступающих, как товарищи, сгоревшие заживо… Ну или не заживо, но вот, горят…

«— Наверное — там, внизу, сильно воняет горелой человечиной на сукне и ватине» — пролезло в голову странное.

— Што там? — опасливо спросила горничная, сев на постели и прикрываясь зачем-то одеялом. Что я там не видел…

— Ничего, спи… хотя оставить спать! — передумал я. Ну, возраст такой… да и как спать после случившегося?! — Вылазка была, отбили.

Ещё раз глянув окно (но не став его открывать!), я увидел вылезшего зачем-то на улицу Валиева в компании одного из офицеров, и пожал плечами. Ну… я там точно не нужен. Разберутся без меня.

… и я попытался забыться в женских объятиях, чтобы не вспоминать увиденное. А потом заснул и спал крепко, и никакие кошмары мне не снились.

Над головой нависли низкие тучи. Свинцовые, давящие всем весом на плечи и подсознание, они настолько тяжёлые, густые и непроницаемые, что несмотря на полуденное время, ощущение глубокого вечера не покидает всех нас.

Настроение соответствующее — свинцовое, тягостное, на грани депрессии и суицида. Всё-то хочется послать к чёрту эту скверную реальность и шагнуть то ли под пули, то ли найти окно повыше и…

… соблазн велик. Будто нашёптывает кто-то в левое ухоразные разности, заставляя сомневаться в реальности этого мира и напоминая раз за разом о времени, в котором я жил.

А я не из тех, кто любит говорить «Раньше было лучше!», потому что точно знаю — хуже было, намного хуже! Да собственно, и есть…

Двигаемся короткими перебежками от укрытия к укрытию, ощетинившись во все стороны стволами. Потерь пока мало, но это не потому, что мы так уж хороши, а потому, что красные — плохи!

Сборная солянка из солдат, большая часть которых из напрочь разложившихся запасных полков, наскоро обученных рабочих из ополчения, и всё это — под командованием людей, не слишком сведущих в военном деле. Комендант находящегося под контролем красных Московского Кремля — прапорщик военного времени, что иллюстрирует ситуацию с командованием в ВРК лучше тысячи слов.

А все эти Розенгольцы… Нет, я не отказываю им ни в уме, ни в храбрости. Но подпольщик, будь он хоть трижды подготовленный боевик, лично ходивший на «эксы», это ни разу не военный!