Без ума от тебя

– Дружище, я за тебя получил по морде. Мне до сих пор снится в кошмарах, как ее папаша обзывает меня «Второстепенным Бобом-мудаком». Так что я буду радоваться, сколько захочу, – пауза. – Харриет славная и подходит…

– Нет! Исключено!

С внутренним содроганием Харриет расценила его восклицание как решительный отказ разделять симпатию Сэма. Она представила, как возникнет в окне наподобие Кэти из «Грозового перевала», только по другую сторону стекла, и напугает их.

– Не зли меня еще больше, – продолжил Кэл.

– Тебе известно, что недотроги – мой конек.

– Даже не думай! Это и так черт знает что, и твоих похождений мне только не хватало. Потом ты замутишь с ней, внедришь ее в мою жизнь и будешь действовать мне на психику.

– Если тебя это так достает, может, скажешь ей съехать?

– Не могу, у нас договор на полгода. Черт. За это время я рехнусь, – Кэл понизил голос до шепота, но Харриет по-прежнему все слышала. – И почему у нее так мало вещей? Это как-то странно, да? Ведь ей тридцать четыре.

– А что, существует правило, по которому к тридцати четырем годам нужно нажить определенное количество имущества?

– Нет, но… тридцать четыре! К этому возрасту моя мать уже родила меня и была беременна Эрин.

– Хочешь сказать, что женщина за тридцать без мужа и детей – это отклонение?

– Да нет же. Я хочу сказать, что иметь четыре мусорных пакета с одеждой, кучу фотоаппаратуры и коробку с обувью – это не в порядке вещей. Такое ощущение, что она бежит от чего-то. Или от кого-то.

Харриет вздрогнула, точно от удара. Она не просила помощи с вещами, и вот, пожалуйста, – ее осуждают, над ней потешаются. В то же время это было сокрушительно проницательное суждение. Именно поэтому, живя у Джона, она не обросла барахлом. Чтобы было легче удрать. Ну конечно.

Далее, судя по всему, они отвлеклись на что-то в телефоне Сэма, после чего разговор возобновился.

Харриет положила на наволочку полотенце, чтобы не запачкать тушью, сняла очки, уткнулась лицом в подушку и беззвучно заплакала.

Позже, утирая слезы, она уставилась мутным взглядом на стену, где на уровне ее глаз виднелись четыре слова, написанные тонким карандашом:

Я ненавижу Кэла Кларка.

Ей очень хотелось под ними подписаться.

Глава 15

Харриет не удивилась тому, что, с точки зрения Рокси, случившееся никоим образом не характеризовало личность домовладельца. Лорна тихонько присвистнула, а Рокси, незадачливая сваха этого адского свидания вслепую, сохраняла невозмутимость.

– Ты в чем-то облажалась на свадьбе?

Она опустила ложку в банку «Килнер», до краев наполненную пломбиром с хлопьями, клубникой и маршмеллоу, – это было похоже на какой-то съедобный террариум.

Они решили в воскресенье сходить в кино на «Топ Ган: Мэверик» – продолжение прославленного фильма, которое приятно смотреть с похмелья. Это было именно то, в чем Харриет так нуждалась, – чувство товарищества, бархатные сиденья, просекко на встроенном столике. Обстановка – как в салоне первого класса, но без джетлага и подспудного страха, что самолет спикирует в горную гряду.

– Просто присутствовала.

Рокси облизала ложку.

– Вот пусть он и переживает, а ты наслаждайся комнатой с ванной.

– …Да, пожалуй.

Харриет вздохнула. Роль нежеланной квартирантки ее напрягала.

– Опять создаешь себе проблемы из-за чувств других? – сказала Лорна.

В этот момент Харриет пришло сообщение от Джона: «Скинешь адрес?» Она не помнила почтовый код.

– Я подслушала его разговор с лучшим другом – судя по всему, теперь он меня на дух не выносит, – она включила на телефоне бесшумный режим. – Кроме того, он заподозрил, что я – бродяга: мебели нет, а годков-то мне много.

– А ты поинтересуйся, почему у него, в его-то годы, нет жены, – сказала Лорна.

– А дом хороший? – спросила Рокси.

– Хороший. В этом смысле я очень довольна.

Ей не хотелось показаться неблагодарной, хотя благодарности она не чувствовала.

Одно было ясно: если переезд состоится, она не станет обращаться к Рокси – сообщит ей об этом позже и как можно тактичнее.

В те выходные Харриет почти не видела Кэла, после того как он препирался с Сэмом в саду. Заметив ее тостер для сэндвичей, он сказал, что видел такой в детстве, из чего следовало, что бытовая культура у нее на уровне замшелой пенсионерки.

– Я люблю сэндвичи с нутеллой, – сказала она, и он поморщился.

А в остальном они обменивались вежливыми, лаконичными репликами, де, не хотите ли чаю или кофе, я как раз собираюсь сделать (в ответ всегда следовал отказ).

Глядя на Кэла, она всякий раз слышала его голос, сказавший: «За это время я рехнусь». И снова чувствовала озноб.

Когда свет погас, к их ряду, согнувшись в три погибели, пробрался мужчина – так перемещаются монтировщики, заметив на сцене что-то нежелательное, в то время как концерт уже начался. Очевидно, срабатывает логика: если согнусь, меня не будет видно.

– Лорна! Лорна Эверетт! Я знаю, это ты! – сказал он, присаживаясь перед ними на корточки.