Безбожно счастлив. Почему без религии нам жилось бы лучше

«Тебе нужны не только хорошие аргументы, но и приветливая улыбка! – Она останавливается возле большого дуба и глядит на меня. – Да, именно так! Иррациональным убеждениям нельзя давать отпор рациональными способами. Кроме того, жизнь состоит не только из аргументов и из логики – ты знаешь это не хуже меня! Взгляни, к примеру, на это место…»

Раскинув руки в стороны, София делает оборот вокруг себя. У дерева обхватом около двух метров вьется узкая аллея, и на большой лужайке возле дуба стоит одинокая парковая скамья. Если сесть на нее, то откроется замечательный вид на эту часть парка и на павильон, находящийся за дубом. Золотые колонны поддерживают круглую крышу этого небольшого, но великолепного строения, чьи бирюзовые стены украшены золотыми фигурами в азиатских шляпах. Фигура на куполе защищена зонтом от солнца, а весь павильон окружен невысокой изгородью.

«Я не могу тебе сказать – почему, но именно тут надо развеять мой прах».

«Тут? – Я не смог удержаться от смеха – и София тоже. – Но… разве это разрешено?»

«Я же сказала: жизнь состоит не только из аргументов! – София закрывает глаза и поднимает указательный палец. – Кроме того, в статье 25 бранденбургского

Закона о погребениях говорится, что в отдельных случаях развеивание праха вне кладбищ может быть разрешено местным управляющим органом»¹⁰⁴.

«Нам никогда не получить разрешения!»

«Я хочу этого, что бы там ни было! – Она снова берет меня под руку, и мы идем дальше по парку, держа собаку на поводке. – Но если ХДС на этот раз победит, то у меня появятся совсем другие заботы вместо моих похорон. Если эвтаназию сочтут преступлением, то мне едва ли найти врача, который оказал бы мне последнюю помощь^[107]».

София вздыхает, и она права, так как уже давно Герман Грёэ (Grohe), член ХДС и министр здравоохранения нашей великой новой коалиции, много раз выступал с заявлениями, что «всякая форма организованного самоубийства» должна быть запрещена¹⁰⁵. В 2014 году этого запрета в ФРГ фактически не было благодаря тогдашнему министру юстиции Сабине Лёйтхойсер-Шнарренбергер.

Уже в 2012 году ХДС хотел криминализировать эвтаназию как особую помощь врача в случае, если прочие медицинские меры не увенчались успехом. Но тогда именно женщина с самой, пожалуй, длинной фамилией среди политиков помешала этому запрету, произнеся удивительно ясные слова: «Самоопределение играет для нас, либералов, центральную роль, когда речь идет о деликатной в этическом плане проблеме суицида», – так высказалась эта дама – и тем самым напомнила представителям партии ХДС, что, согласно коалиционному соглашению, речь идет исключительно об «эвтаназии, ориентированной на пользу». – «Расширять запланированный запрет – (на «бесплатно оказываемую помощь в самоубийстве», как это было тогда названо в заявлении ХДС), – СДП^[108] отказывается»¹⁰⁶.

И именно это различие – деловое, но или бесплатное, или «ориентированное на пользу» – играет огромную роль в практике врача. И вскоре известнейший специалист по эвтаназии, Уве Кристиан Арнольд, записывает историю из своего многолетнего опыта¹⁰⁷, которая проиллюстрирует это с убийственной ясностью: один его старый друг, профессор медицины и главврач в больнице, страдает от амиотрофического бокового склероза, мышечной болезни, которая в течение очень короткого времени должна привести к параличу почти всех частей мышц и, наконец, к так называемому синдрому «запертого человека». В этом состоянии «погребения заживо в собственном теле», как охарактеризовал это сам пациент, можешь только делать движения глазами, при этом ты обычно пребываешь в полном сознании и иногда мучаешься так годами.

По предложению ХДС врачам должно быть запрещено давать таким пациентам по их желанию до наступления полного паралича лекарство, которое мягко и безболезненно избавило бы их от жизни прежде, чем она превратилась бы в муку.

В 2012 году победила идея самоопределения, но теперь карты в политическом покере снова перетасовались: с недавнего времени нашей страной правит крупная коалиция ХДС и СДПГ, а значит, люди, считающие, что они представляют в Бундестаге не только народ, но и Бога.

И поскольку они могут, наконец, делать свою христианско-политическую работу без либеральной ругани по поводу прав индивидуума на самоопределение, похоже, появился новый шанс окончательно криминализировать эвтаназию – вполне в духе всемогущей христианской фантазии, согласно которой только Бог вправе положить конец человеческой жизни, человек же – не вправе.

«Вот ведь такое дерьмо, а? – говорит София. – И как раз тогда, когда я хочу умереть!»

«Сейчас? – я остановился. – Я… я думал, тебе лучше?»

«Лучше, хуже, выше, ниже – кто знает! – Она снова поворачивается к дубу. – С помощью химии вот уже много лет я делаю один шаг вперед, а потом два шага назад. Запасной выход уже готов, и скажу прямо: я соглашусь на еще одну химию, но если потом зрение не улучшится, то я воспользуюсь этим запасным выходом».

«Но… я же…» – Воспоминания о нашем блок-семинаре оживают в моей памяти, и у меня снова перехватывает горло.