Бездна (СИ)

— Значит, это была неслучайность, — выдохнула Кали.

— Это уже не имеет значения…

Да она стала мне дорога теперь, эта красивая женщина рядом со мной уже не была для меня туманным призраком как раньше. И может я даже мог бы ее полюбить в другой жизни. Но теперь я был способен только на то, чтобы не ненавидеть кого-то и испытывать к ней чувство признательности, нужности и хоть какой-то минимальной теплоты еще жившего в моей груди сердца. Но этого конечно было недостаточно. Недостаточно для чего? Чтобы ей хотя бы открыться? Или чтобы с ней забыть свое прошлое? Ответ напрашивался сам собой.

-Хорошо. Это твое право. Но сегодня ты будешь со мной, и потому выкинь свои мысли о смерти хотя бы до рассвета. Я хоть и зовусь Кали, но ни один бог не любит, когда с ним играют. А теперь я хочу, чтобы ты внимательно выслушал меня. Хочу, чтобы мои слова дошли до тебя. Я чувствую боль тоже и сколь бы ни были различны ее обличья, боль есть боль. Она тоже часть меня. Мы связаны ею с тобою, хоть ты мне и не рассказываешь, в чем она заключена для тебя. Сегодняшняя ночь стала особенной для тебя. Ты встретился со смертью, но она не захотела видеть тебя. Но теперь ты отмечен ее знаком. Знаком, который важен для меня сейчас. Я молилась Аллаху, чтобы он подсказал мне, направил, и ты и стал этим знаком.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Кали — ты хорошая мудрая женщина. И мне, правда, нравиться с тобой проводить время. Ты единственный человек с кем я могу разделить своё одиночество. Ты нравишься мне, но твоя эта загадочность, разве нельзя без нее?

— Неужели живя на Востоке, ты не заметил, что каждый даже мелкий простолюдин пытается спрятать свою душу за словами, тщательно подбирая фразы и говоря будто стихами? — засмеялась она.

— Восточная пафосность и самолюбование ты про это? — ответил я и засмеялся тоже.

В такие минуты мне становилось легко с ней. На миг я вновь вспоминал ту беззаботность и жизнелюбие, что были характерны мне раньше.

— Я хочу рассказать тебе то, что больше не знает никто. Я мусульманка и для нас воля Аллаха священна. Я никогда не думала, что об этом узнает хоть одна живая душа, но в свете последних событий в моей жизни, думаю, поделиться с тобой — это будет правильно.

— Каких событий? У тебя что-то произошло Кали?

— Не все сразу, мой хороший. Всему нужно терпение, всему приходит свой определенный час, — ответила она.

Кали слегка наклонила голову и нежно поцеловала меня в лоб. Затем она вздохнула и, как и всегда, закрыла глаза, переносясь в то время, в те события, о которых она хотела поведать.

— Несколько лет назад, я совершила ужасную ошибку, и исправить ее я уже не в силах.Она будет преследовать меня всю мою оставшуюся жизнь, и я бы тоже давно убила себя, если бы не дала обещание жить несмотря ни на что, как бы тяжело и невыносимо не было.

Моя жизнь должна была сложиться совсем иначе. Но мы ли вершители своей судьбы, или еще до нашего рождения где-то записано, какие радости и несчастия, какие страсти и разочарования нас будут ожидать. Мое детство было обычным детством маленькой девочки из хорошей любящей ее семьи. Я родилась в очень далеких отсюда землях, о которых знают только те, кто там живет. Там не всегда есть солнце, чаще всего оно сменяется тьмой, а порой даже извергает с неба холодную воду, которая успевает окончательно замерзнуть и превратится в совершенные белые частички, чтобы затем покрыть собой всю землю, преобразить ее до неузнаваемости.

Моя судьба или все же лишь стечение обстоятельств, изменили течение моей столь размеренной, а потому и счастливой жизни. Это произошло, когда я была совсем юной. Тогда я была уже вполне сформировавшейся красивой невинной девушкой, которая только вступала на свой путь, а потому была полна глупых мечтаний и грез о нескончаемой и счастливой любви какого-нибудь хорошего молодого человека. И этим человеком стал обычный моряк, который так часто приплывал со своей командой в те места. Юношеская любовь, она вспыхнула так внезапно и так неконтролируемо в сердце юного не то уже девушки, не то еще ребенка. Достаточно быстро я отдалась своему возлюбленному и дала обещание уплыть с ним в те далекие и прекрасные земли, о которых тот постоянно рассказывал мне, когда я обнаженная, с молочно-белой кожей, (которая никогда не загорала даже при сильном солнце) лежала на его огрубевшей и потемневшей от морской соли груди.