Безгрешное сладострастие речи

Напомним, что в 1494 году фактическая власть во Флорентийской республике перешла к Джироламо Савонароле – знаменитому проповеднику, призывавшему к покаянию и аскетизму. Властелином Флоренции он объявил Иисуса Христа, а ее граждан – «избранным народом» и фактически стал диктатором города. Группы вооруженной молодежи «блюли добрые нравы». С 1497 года начались «костры тщеславия», на которых в знак покаяния сжигали предметы роскоши и искусства, в том числе картины знаменитых мастеров. Противником Савонаролы была аристократия во главе с бывшими правителями республики Медичи и в союзе с папой Александром VI, которого Савонарола считал Антихристом, истово осуждая продажу индульгенций. Конфликт разрастался до тех пор, пока Савонарола не был арестован. Судьи старались выбить у него признание, что его проповеди не были внушены Богом. После жестоких пыток Савонарола был повешен и сожжен (1498).

В повести Бромлей Пьеро, который здесь назван Пьетро, якобы тайно возвращается из изгнания – при поддержке аристократии, ранее близкой к правительству Медичи, и папы, – чтобы возбудить народ против Савонаролы. Он не брезгует ничем: тут и подметные письма, и клеветнические листовки. Пьетро даже умело принимает образ Савонаролы и, чтобы скомпрометировать «святого» проповедника, ведет себя под этой личиной неподобающим и нечестивым образом: ходит по канату, показывает фокусы и т. п. Чудеса Пьетро описаны увлекательно и с большой изобразительной силой: то он перебирает четки и крестится ногами, то танцует на канате, взлетая в воздух, то ходит босиком по горящим угольям. Можно усмотреть здесь еще большее сходство с Эдшмидом. Пьетро циничен, абсолютно аморален и презирает людей, он способен на любое преступление. Но именно ему отдана «ренессансная» позиция. Правда, на деле автор использует здесь прозрения конца XIX – начала XX века, в частности учение Ницше. Зло парадоксально уравнивается у Бромлей с творчеством, а добро – с разрушением; избыточная же тяга к добродетели – это признак ущербной натуры:

«Зло есть личина добра, – сказал Пьетро спокойно, – оно творит, а добро разрушает, когда не прикрыто личиной. „О добродетель!“ – взывает фра Джироламо. Но он требует добра, как требуют казни <…> Он призывает добродетель, как бык неутоленный, ибо непосильно ему целомудрие и воет он о помощи, пожираемый адскими страстями» (с. 145).

Наконец Пьетро обманом заманивает проповедника к себе во дворец и там устраивает для него встречу с папой Александром – при том что Савонарола не желал такой встречи и отвергал папские приглашения. Александра здесь изображает тоже сам Пьетро, искусно загримированный. В беседе с «папой» Савонарола страстно и искренно пытается объяснить свою позицию желанием сделать людей лучше и гневом на них за то, что они этого не хотят. В конце концов он признается, что не верит в Бога. Писец за ширмами записывает его слова, затем Пьетро пытается уговорить его подписаться под этой «стенограммой», но Савонарола разоблачает обманщика, обман стирает грим с его лица. Пьетро опровергает основы христианской морали в узнаваемом ницшеанском духе, причем подкрепляет эту связь мотив хождения по канату, важный для книги «Так говорил Заратустра». Подобно Ницше, Пьетро призывает к радостному восприятию мира:

«И так же я говорю: не будьте милосердны, ибо все равно милосердия надолго не хватит и само оно перейдет в озлобление и тягость; упорство в милосердии приводит к разорению души, и тот, кто был к тебе милосерд чрезмерно, не вынесет этого и станет врагом твоим. Радуйтесь и рассчитывайте все в жизни так, чтобы радоваться долго и много, но не чрезмерно. Ныне я привлекаю к себе весь город и учу людей шутливой мудрости…» (с. 146).

Эта «шутливая мудрость» не что иное, как перифраз ницшевской «веселой науки». Пьетро призывает и брата Джироламо «презреть несчастливый гнев свой и обрести радость вместе с нами».

Между двумя этими крайностями мечется гениальный скульптор, мастер Бокаротта: своего заказчика и приятеля Пьетро он считает воплощением сатаны, хотя о многом думает так же, как он. Отчасти Бокаротта сочувствует гонимому Савонароле и в тайне даже помогает этому фанатику равенства и врагу искусства. Однако, жалея Савонаролу, Бокаротта не полностью согласен с его проповедью по существу.

«Но Джироламо нам не спасти. В нем нет ясности, поэтому гибель его неизбежна. Я люблю его, но, говоря между нами, мне больше нравится папа, который рожает и растит детей своих, и кормит крысиным ядом прелатов, и продает на вес Святого Духа. В этом есть огромная ясность» (с. 131).