Бежит к рассвету река

Не отреагировав на предложение хозяйки, я, слегка озадаченный, уже хотел подняться и уйти, воспользовавшись молчанием Лиды, но она, разгадав мои намерения, равнодушным голосом констатировала:

– Был такой вспыльчивый, увлекающийся, впечатлительный. Разгневанно вонзал обидчику нож в шею. А сейчас само спокойствие.

– Не преувеличивай мою прошлую импульсивность. Я был и остаюсь обычным человеком с естественными реакциями на внешние раздражители. Только теперь игнорирую беспрерывные умственные заключения и комментарии ко всему происходящему и не стремлюсь им следовать, разрешая жизни течь по своему усмотрению. Если говорить об упомянутых событиях рокового вечера, то вряд ли бы злость ослепила мой разум в схожей ситуации сейчас. Но тело живёт по своим законам и, зачастую, действует без оглядки на меня. Например, дышит, гоняет кровь, потеет, простужается, чихает, выздоравливает, рождается, стареет. Тоже и с автоматическими реакциями типа отдёргивания руки от раскалённого металла. Поэтому спонтанный ответный удар возможен даже теперь.

– Ты же не тело.

– Именно поэтому не могу полностью за него поручиться. Замечательная новость в том, что после возвращения в подлинную реальность его выкрутасы перестают серьёзно волновать, как и чудачества прочих персонажей сновидения.

Надо отдать должное Инге, незаметно отошедшей к окну и больше не вмешивающейся в наше общение. Сложно сказать, догадалась ли она о моей причастности к смерти Кости. Судя по вертикальной складке между сдвинутых бровей и напряжённо сжатым губам, в её голове дорабатывался план жестокой расправы над двуличным любовником.

Лида подошла и осторожно, словно боясь нечаянно коснуться меня, присела на краешек тахты. Изумлённое выражение её лица сменилось глубокой задумчивостью с оттенком светлой грусти без всякого намёка на привычную угрюмость.

– Всё было предначертано, всё. И твоя пьянка в Костином дворе, и мои горемычные скитания, и встреча с Надеждой Николаевной, и этот наш разговор. От судьбы не убежишь, – глубоко вздохнула она.

– Именно так и никак иначе, – подтвердил я её слова. – Но стоит ли уделять внимание таким вещам, как предопределение? Ведь угадать безрадостную перспективу того, кто путает себя с телом и образом в уме легко и без таланта прорицателя. Даже если звёзды над таким человеком встанут благоприятно, и он почувствует некое подобие счастья, оно, хрупкое, будет висеть на тонкой ниточке удачи, которая рано или поздно оборвётся. Я, кстати, знал эту истину и раньше из наставлений мудрецов и собственного опыта, но пока что-то не щёлкнуло во мне, до конца её не принимал. Поэтому мои слова вряд ли сразу помогут тебе, но других у меня нет. Их, наверное, совсем не существует, способных моментально пробить броню шаблонного восприятия.

Я вновь умолк в ожидании вопросов, но ни одна из подруг не проронила ни звука. Вошедшая в комнату тишина, казалось, очаровала всех, и было непонятно, почему мы не пригласили её раньше. Благодаря безмолвной гостье я опять почувствовал наполненное спокойствием единение с Лидой, избавляющее меня от необходимости сорить словами в потугах его описать.

Может быть, минут через пять, может, через десять, я, ничего не объясняя, всё же поднялся и пошёл обуваться. Лида так и осталась сидеть на тахте, Инга же вышла в прихожую закрыть за мной дверь. Сказать им что-либо напоследок было нечего, кроме как сухо попрощаться с хозяйкой кивком головы. Я поделился всем, чем мог, наговорил вещей, о которых не собирался заикаться, да и подозревал, что вскоре вновь увижусь с Лидой.

Вольный ветер незнакомого района приветствовал меня холодным порывом, тщетно силясь создать ассоциации с каким-нибудь эпизодом из прежних похождений. Мой вечный спутник не знал, что эти эпизоды в памяти разлетелись на куски вместе со всем кривым зеркалом иллюзорного восприятия. Я лишь задался вопросом, как поведу себя, если сейчас невольно столкнусь с агрессивным отморозком? Вероятно, постараюсь решить все вопросы мирно, не поддаваясь на провокационные выпады, но вряд ли захочу спасать свою, потерявшую священный статус шкуру бегством.