Безликая королева

Гелата с опаской миновала собак и проскочила в открытую дверь. Мать, не уставая браниться, зашла следом, распахнула убогий, покрытый темными пятнами шкаф и достала оттуда один из двух своих сменных сарафанов. Бросив его девушке, женщина брезгливо отряхнула руки.

– Переоденься, покуда отец не увидел. И пока сто дыр на нем не появится, нового не жди! Совести у тебя нет, рвать то, что не тобой сшито и не заработано! Где уж тебе, бездельнице, знать цену вещам! Спину согнула, да не в том месте! Легла бы хоть с богатым, может, парой золотых бы разжилась.

Гелата молча сменила лохмотья на чистую одежду, а старое платье скомкала и бросила в холодную печь. Она всхлипнула, пытаясь придержать слезы и не зная, как рассказать матери про то, что ее изнасиловали и едва не убили. В теле царила неприятная тяжесть, и затаившийся в глубине души гнев маленькими толчками пробивал себе путь наружу. Желудок скрутил голод. Гелата впервые подумала о нем с тех пор, как пришла в себя.

– Чего встала? – вновь обратилась к ней мать. – Иди, покорми свиней да почисти курятник. Или я должна выполнять за тебя эту работу? Только и ждешь, чтобы я тебя перед отцом выгораживала. Иди, я сказала!

Девушка послушалась. Она вышла на крыльцо и на мгновение замерла, потому что псы вновь зарычали. Гелата задержала на них пристальный взгляд, после чего сиганула вниз, а затем и на задний двор. Они яростно залаяли вслед.

Насыпав отрубей свиньям, девушка взяла в сарае лопату с ведром и отправилась в курятник. Ей становилось дурно. От голода кружилась голова, но Гелата боялась и помышлять об ужине, не выполнив того, что ей велели. Кудахча, птицы разбежались, как только она вошла, чем упростили задачу. Девушка вычистила помет и перья, затем повторно отмылась в бочке и натаскала свежей воды из колодца. Гелате казалось, что она вот-вот развалится, но проявить слабость здесь то же, что подписать себе смертный приговор. Девушка и раньше задумывалась о том, что скотское существование – норма в их семье. И не только в семье, в государстве. Изнасилование лишь дополнило картину, вогнало ее, и без того униженную судьбой, в еще большее унижение.

В очередной раз Гелате доказали, что она никто. Слабачка, теперь еще грязная потаскуха. Девушка действительно чувствовала себя оскверненной. В ней не оставалось ничего, что она могла бы предложить будущему мужу. Да и кто бы захотел ее взять? Лучшим решением было умереть в лесу. Избавило бы от множества проблем, но людям свойственно цепляться за жизнь, даже худшую ее версию. Гелата не была исключением. Вернувшись в дом, девушка учуяла аппетитный запах сдобного хлеба и тушеного мяса. Она заглянула на кухню, но матери там не обнаружила. Тихо пройдя к столу, девушка надломила одну из лепешек и засунула в рот. Смаковать ее она не могла. Совершая преступление, нужно действовать быстро, так что Гелата проглотила кусок, почти не жуя. От этого аппетит лишь усилился, и она оторвала еще ломоть. Девушка макнула его в казан с мясом, затем выудила ложкой пару кусочков и, услышав, что кто-то идет, быстро проглотила все, что было во рту, отряхнулась и бросилась к выходу. Однако улизнуть не удалось – прямо перед девушкой возник грозный силуэт отца.

На улице смеркалось, и он вернулся с поля. Мать, отправившаяся его встречать, украдкой выглянула из-за широкого плеча и одарила гневным взглядом дочь, которой не хватило ума скрыться к их приходу. Гелата опасливо попятилась. Высокий мужчина, телосложением напоминавший скалу, медленно шагнул на кухню. Половицы томно застонали под его весом. Темные волосы, казавшиеся седоватыми от пыли, неравномерно топорщились. Гелата невольно сглотнула.

– Ну… – послышался гремучий бас, – и где ты была?

– Я… пошла по грибы и травы, как матушка велела, отец, но по дороге на меня напали. Напали и.… – девушка замялась.

– И?

– Надо мной… надругались, – вымолвила Гелата совсем тихо и опустила взгляд. – Мне удалось сбежать, и я вернулась так быстро, как смогла. Я очень сожалею, что так вышло… и молю о прощении.

– Удалось сбежать? – переспросил мужчина. – Но почему-то не до того, как тебя осквернили. Воля Геула, или ты сама желала быть растленной?

– Клянусь отец, нет! Я бы никогда…

– Знаешь, почему это случилось? Почему именно с тобой, а не с любой другой юбкой?

– Я, кажется, была неосторожна.

– Неосторожна… – протянул мужчина, шагнув навстречу девушке. – И кто должен страдать оттого, что ты неосторожна? Наш скот? Твоя мать?

– Я не…

– Замолчи. Я вразумлю тебя, раз уж, дожив до зрелых лет, ты так и не усвоила основные правила поведения. Подними голову. Посмотри на меня. Сейчас же!