Безликая королева

— У меня ещё есть рыба, поешь, — он отломил небольшой кусочек и, убедившись, что в нём нет костей, поднёс к губам девушки. Она смотрела на него с ненавистью и отвращением, казалось, что вот-вот снова расплачется, затем подняла связанные руки ко рту.

— Я сама…

— Хорошо, — согласился Анвиль, отдав девушке рыбёшку. Он наблюдал за тем, с каким трудом она ломает рыбу грязными пальцами, как тихо всхлипывает, изо всех сил пытаясь сдержать очередное рыдание. Юноша отвернулся, решив, что быть может, его внешний вид так страшит белокурую. И хотя ему хотелось, чтобы она страдала не меньше его самого, где-то в глубине души он противился всей этой ситуации.

— Как тебя величать? — спросил он, услышав очередное всхлипывание.

— Сандра.

— А меня Анвиль. Сказал бы, что рад знакомству, но это было бы ложью.

— Гнусной ложью, — подтвердила она. Юноша снова повернулся, когда девушка поела, и заметил, что она, как запуганный хищный зверь, смотрит на него исподлобья.

— Нужно лекарю показать твои раны, иначе загниют.

— Беспокоишься обо мне, чудовище? Какая тебе разница, что со мной сделается?

— Я думал, мы решили на мир пойти, а ты снова дерзишь?

— Ты похитил меня, связал и угрожаешь. О каком мире идёт речь?

— Я тебе помог! Эти люди на площади добили бы тебя и дали истечь кровью! И вот так ты мне отплачиваешь? Презренная! Страдай, ежели тебе так угодно! — Анвиль вылез из повозки, в очередной раз ругая себя за проявленное милосердие. С каждой минутой он всё сильнее ненавидел девушку, и убеждал себя в том, что не будь она нужна, непременно бы бросил её умирать. Тем временем уже сгустились сумерки. Лес затих, приготовившись ко сну, и только откуда-то из чащи временами доносилось уханье совы. Юноша решил поспать, погасил костёр, дабы не привлечь внимание хищников и на всякий случай положил рядом нож. От земли тянуло прохладой, и Анвиль поёжился. Закрыл глаза и представил, что всё это дурной сон, что он проснётся дома и снова будет беззаботно счастлив.

Глава 33 Подневольная

Глаза Иландара напоминали штиль, обречённо мёртвое зеркало. Хаара так давно не видела их, что сначала не узнала. Всегда ли они выражали эту стеклянную пустоту? Выровненные в полосу иссушенные губы, совершенно монотонное лицо — маска покойника. Брат и сестра стояли в поле, что было облачено в серо-голубую дымку, переходящую в пепельное ничто, из-за чего они могли видеть лишь друг друга. Девушка едва заметно улыбнулась, будто хотела выразить радость, прикрыв ею безобразно высеченную эмоцию скорби.

— Здесь хорошо, — сказала она, — никто не трогает, нет боли или страха. Хотела бы я жить в таком мире.

Иландар промолчал, и Хаара опасливо коснулась его руки. Холодная.

— Я почти забыла, какой ты на ощупь. Знаешь, первое время я даже ненавидела тебя…не твоих убийц, а тебя, потому что ты подвёл семью, позволил смерти Ронана стать бессмысленной, предал веру отца… Я плакала, потому что ты предал и мою веру. Тогда, падая с обрыва, я думала, что ты станешь славным королём. На той скале ты выглядел почти величественно, а потом что-то изменилось… традицию, которую наша семья пронесла через века, осквернили. Ты позволил им это сделать.

— Но ты ведь исправишь это, — юноша взял руку Хаары и сжал в своей ледяной ладони. Его лицо оставалось бесстрастным. — Поэтому ты выжила, а я нет. Судьба решила не в мою пользу.

— Я этого не хотела…

— Я тоже. Я не хотел сидеть на троне, думая, что ради этого пришлось убить родных брата и сестру, и никому не пожелал бы такой участи.

— Теперь я ненавижу ЕГО, — Хаара практически вцепилась в руку брата.

— Возможно, ненависть поможет тебе.

— Я хочу видеть его смерть…хочу стать её причиной, но мне страшно, Иландар, мне очень страшно… Что, если я сама умру? Раньше я относилась к этому так просто, мне казалось, что это как закрыть дверь: сначала темнота, потом спокойствие, но это так жутко… умирать. Страшно захлёбываться, страшно осознавать, что тебя сейчас разорвут клыки или что вражеский меч пронзит лёгкие.

— Лучше не умирать, Хизер, — с холодной серьёзностью отозвался юноша, — по эту сторону нет ничего приятного.

Внезапно образ Иландара начал таять, бледнеть и растворяться в тумане, будто бы он сам был его частью. Девушка попыталась ухватить брата, но пальцы разрезали дымку, оставив её в прежнем статичном положении.

— Иландар! Не бросай меня, Иландар! Не бросай…

Хаара с трудом разлепила заспанные глаза. Очередное утро наступило, а тело ломило так, что и в страшном сне не представить. В жилище уже никто не спал. Толстая женщина сидела на меховых подстилках и что-то медлительно и кропотливо плела из соломы, её дочка с любопытством наблюдала, а мужчины поблизости не было. Хаара кашлянула, привлекая к себе внимание. Она уже несколько дней сидела в деревянном ящике, насильно откармливаемая незнакомцами. Тело затекло и вспотело, к тому же девушке приходилось ходить в туалет под себя, и запах стал донельзя отвратительным. Она устала плакать и просить о помощи. Казалось, её мучений не хотели замечать.