Безмолвные узницы

Я вернулась в комнату Грегорио и убедилась, что он по-прежнему спит. Вытащила из кармана его пиджака Айфон, воспользовалась его большим пальцем, чтобы разблокировать телефон, сменила пароль и сунула в свой блейзер. Еще разок прогулялась по дому в поисках ценных вещей. В кабинете наверху забрала ноутбук. После того как я все скопирую и очищу систему, его продажа принесет мне достаточно денег, чтобы компенсировать расходы на камеры. В честь праздника я выбрала лучшее вино из всего разнообразия хранившегося в винном погребе мудака и положила бутылку себе в сумку.

Тогда-то меня и осенило: подонок, живущий совершенно не по средствам врача института судебной медицины, наверняка хранит деньги, полученные в аферах, где-то в доме. Я обыскала комнату. Отодвинула книги с полок и огляделась. Никаких признаков сейфа. Заглянула за картины, открыла все ящики, воспользовавшись связкой ключей, добытой в его кармане. Ничего. Посмотрела, не выглядят ли ящики снаружи больше, чем изнутри. Открывала банку за банкой на кухне – но все-таки я не в кино, и ничего, кроме продуктов, не нашла.

Усевшись на мягкий диван, я задумалась. Разумеется, он не подавал налоговую декларацию и не мог хранить деньги на банковском счете. Где же тогда? Измученная, я вперила взгляд в пол. Деревянные доски, поверх – безупречно разложенные коврики. Вот, значит, как. Я поднимала коврики один за другим, тщательно исследуя половицы, пока не отыскала неровность на полу. Схватив кухонный нож, я присела и попыталась поднять доску. Вторая попытка оказалась успешной. Хорошие деньги в долларах и евро, и все это – мне. Хотелось бы мне посмотреть, как он подаст жалобу в полицию и задекларирует деньги из тайника.

Даже забрав все, я не истратила всю свою злость. Ладно, я не стала наказывать этого ублюдка, но желание поиметь его никуда не делось. В гостиной я расшвыривала книги на пол, рвала страницы и разбивала безделушки. Сняв ботинок, я поскребла каблуком чудесный плоский экран телевизора, словно царапая мелом по доске. Этот сукин сын не заслуживал удовольствия сидеть на диване и развлекаться программами Smart TV.

Когда дом был достаточно потрепан, я открыла дверь гаража и уехала на красивой «Тойоте» Грегорио. Проехала несколько кварталов до входа в публичный дом на Муниз-де-Соуза, один из самых популярных в городе, где неподалеку меня уже ждал Uber. Я бросила «Тойоту», положив ключ на водительское сиденье, чтобы облегчить жизнь преступникам.

Дома я не могла сомкнуть глаз. Не терпелось увидеть реакцию Грегорио, когда он проснется. На нёбе я почувствовала взрывы сверхновых – восхитительный вкус мести.

24

Жанета стоит, опершись на раковину в ванной, и смотрит на тест на беременность, словно ожидая, когда на ее шею опустится гильотина. По затылку стекает капля пота, она опускает голову, скрывается от своего зеркального отражения, мысленно снова и снова отсчитывает свой менструальный цикл: задержка. Несомненно, задержка. Этого не может быть, ее тело работало как швейцарские часы. За месяц до этого было кровотечение, пусть и слабое, так что она по этому поводу даже не заморачивалась. В этом месяце – ничего. Ни капли.

Первая тошнота пришла после вспышки Брандао, когда он состриг ее волосы. В дни, последовавшие за этим унижением, она была настолько оглушена, что совершенно забыла принять противозачаточное средство. Забыла она и молиться. Теперь, возможно, придется расплачиваться за это. Кто заставил тебя быть столь неосторожной? Сосчитай до пяти, вдохни. Сосчитай до пяти, выдохни. Ты должна знать правду – выхода нет. Дрожащими руками она распаковывает тест и садится на унитаз, зажмурив глаза и выполняя процедуру, описанную на листке-вкладыше. Менее через три минуты она узнает свою судьбу. Ждет, сконцентрировавшись на маленьких окошках теста: начинает проявляться первая линия, доказывая, что штука работает. Тик, так, тик, так… да, нет, да, нет… Медленно, но неотвратимо проявляется линия во втором окошке: сначала тусклая, но через минуту она сияет, как маяк посреди моря.

Жанета падает на пол, плачет от потаенной безнадежности. Когда ты думаешь, что хуже уже быть не может, ты лишь убеждаешься в том, что путь вниз бесконечен. Что может быть трагичнее? Она несет в своем чреве невинного, которому суждено страдать. Метка Каина, проклятое потомство. Наказание для нее, только так и может быть. Она встает, умывается, надевает легкое платье, пытаясь вспомнить, где была клиника, в которой много лет назад ее соседка делала аборт.