Безрассудная

Она поворачивает за угол, и я следую за ней.

Темнота.

Я останавливаюсь, оглядываясь в поисках ее призрачной фигуры.

Ничего.

— Что за черт… — шепчу себе под нос, осторожно продвигаясь по камням. Я осматриваю стены вокруг, пока мой взгляд не поднимается к крыше. Окно находится в центре кирпичей и служит идеальной ступенькой.

Я нашел тебя.

Упираясь ногой в подоконник, я подтягиваюсь, пока не оказываюсь на карнизе. На мгновение замираю.

Я стою так некоторое время со вспотевшими ладонями и пересохшим горлом. Секунды замедляются. Кажется, само время затаило дыхание в ожидании нашей встречи.

Затем оно выдыхает. Время вновь оживает. И я цепляюсь пальцами за край крыши, чтобы подняться. Одним движением я закидываю ноги наверх, и вот я уже стою. Сначала я вижу пустоту. А в следующее мгновение — ее.

— Двинешься, и я воткну этот нож тебе в сердце.

Нет. Здесь есть только ненависть.

Лунный свет отражается от клинка, зажатого между ее пальцами. Она готова нанести удар, ее рука поднята вверх, а голос тверд.

Этот голос.

Он такой же, каким был прежде. Мы оба не изменились, и все же стоим здесь как незнакомцы.

Я сглатываю, открывая рот.

— Это касается и твоих губ, — резко произносит она. Я моргаю, с трудом сдерживая смешок, который она перебивает своими словами. — Единственная причина, по которой я еще не воспользовалась ножом, — это предложение, которое я хочу тебе сделать.

Усмехнувшись, я киваю, губы едва заметно подрагивают под банданой.

Она делает шаг вперед, не опуская оружие.

— Мы возвращаемся в подвал. Сражаемся. И я побеждаю.

Прежде чем я успеваю усмехнуться, она внезапно сокращает расстояние между нами. Словно в напоминание о ее угрозе, я чувствую, как холодный кончик лезвия грубо прижимается к моему горлу.

— Я побеждаю, — продолжает она обманчиво спокойным тоном, — и ты меня отпускаешь.

Я смотрю на нее сверху вниз, на ее лицо, поглощенное тенью.

— А если выиграешь ты… — она сглатывает, крепче сжимая кинжал, который все еще впивается в мою кожу, — я… я тихо вернусь в Илию.

Повисает напряженная тишина. Луна словно наклоняется поближе, чтобы услышать мой ответ. Я прочищаю горло.

— Мне теперь можно говорить или ты меня зарежешь? — Я наклоняюсь к ней, игнорируя жгучую боль от лезвия. — Я знаю, как хорошо у тебя это получается.

Она тихо вздыхает.

— Говори, если собираешься принять мое предложение.

— Я не думал, что ты в том положении, когда можно вести переговоры, — холодно отвечаю я.

— Тебе стоит быть благодарным, что я вообще разговариваю с тобой.

— И почему же? — шепчу я, срывая платок с лица. — Почему бы тебе просто не перерезать мне горло?

Я почти не вижу ее лица, но слышу едва сдерживаемую ярость в ее голосе.

— Будь осторожнее со своими желаниями.

Я приближаюсь, оказываясь опасно близко от нее.

— Ты не можешь этого сделать, не так ли?

— Из всех людей именно ты не должен меня недооценивать, — выдыхает она.

— Тогда сделай это, Грэй.

Вспышка стали устремляется к моему животу, оставляя мою шею обнаженной, и на ней тут же выступила полоска крови. Она ведет клинок вверх, намереваясь вонзить его между ребер и пронзить сердце, которое когда-то билось для нее.

Но она уже сделала это. Уже изувечила ту часть меня, которая еще не стала монстром. Теперь я стою перед ней — мозаика из осколков, весь в острых углах и разбитых частях.

Я перехватываю ее запястье, предвидя этот ход. Она резко вдыхает, когда я выворачиваю ее руку, приближаясь к ее телу.

— Да ладно, — шепчу я ей на ухо, — ты ведь даже не вложила в это свою душу.

Сталь поет, скользя по ножнам, в тишине раздается ее шипение.

И вот я снова смотрю на клинок, острие которого направлено мне под челюсть.

Она не держала этот кинжал с тех пор, как вонзила его в шею короля. Я должен был догадаться, что она вытащит его из ножен на моем боку, его знакомая витиеватая рукоять снова в ее руке. Все, что ей требовалось, — это отвлечь меня и ловким движением воровских пальцев выхватить оружие.

Ее грудь тяжело вздымается, касаясь моей с каждым глубоким вдохом.

— Не думай ни секунды, — шепчет она, — что я не стану твоей погибелью.

Она опасна с этим кинжалом в руках. Я видел, на что она способна с ним, чувствовал его у своего горла столько раз, что успел запомнить толщину клинка, прорезающего мою кожу. У моего горла сейчас то самое оружие, что пронзило моего отца, и держит его убийца. Держит его она.

Я слегка улыбаюсь.

— Сомневаюсь, что ты сможешь причинить мне еще какой-нибудь вред.

Я чувствую, как ее взгляд впивается в меня, хотя в лунном свете могу различить лишь смутные черты. И я благодарен за это. Благодарен за то, что не могу видеть ее.

Потому что, когда тьма скрывает ее горящие голубые глаза, я могу притворяться, что она ничего для меня не значит. Всего лишь тень, похожая на нее, пахнущая как она, говорящая ее голосом. Просто незнакомка в этом странном месте, которую я никогда больше не увижу.

Но как только взойдет солнце, освещая мою мрачную реальность, я больше не смогу притворяться. Не смогу заполучить то, чего жажду, когда долг держит меня на поводке и тянет обратно к моей судьбе.