Безрассудная

— Я… — начинает Кай, опустив голову, — Не уверен.

— Какой он? — тихо спрашиваю я. — Мой король?

— Такой же, каким ты его оставила, — его голос звучит глухо. — Пустая оболочка человека, занявшая королевский трон.

Я вздыхаю, глядя на звезды над головой.

— Тогда я все равно что мертва.

Глава двадцатая

Кай

Ее дыхание похоже на мелодию.

И это завораживает настолько, что я не хочу это признавать.

Она так тесно прижалась к моей груди, что я чувствую, как ее грудная клетка расширяется с каждым вдохом.

Сомневаюсь, что она спала так спокойно в последние дни.

Еще один глубокий вдох — и ее ребра снова упираются в мой живот.

…или много ела, если уж на то пошло.

Судя по ее состоянию, она, скорее всего, питалась только черствым хлебом все время, пока была в Доре, ежедневно сражаясь на ринге.

Мне действительно нужно заставить ее поесть.

Я качаю головой, отгоняя эти мысли и непреодолимое желание позаботиться о ней. Ведь она — не моя ответственность. Она моя пленница. Моя миссия. Убийца моего отца.

С ее губ срывается тихий, сонный вздох, и я замираю от этого звука. Она зажата между моими руками, плотно прижимаясь к груди, а ее голова мирно покоится в районе моего сердца так, словно я не был ее похитителем. Никогда еще я не видел такого умиротворения в объятиях самой Смерти.

Я поднимаю взгляд на небо, темное полотно, усыпанное звездами. Люди, сопровождающие меня, кажутся лишь движущимися тенями, бесшумно ступающими по песку. Головы их поникли, борясь со сном, отягощающим веки.

— Стоп, — хрипло приказываю я. — Мы разобьем здесь лагерь до конца ночи.

До меня доносятся одобрительные возгласы, за которыми следует суета и неуклюжие попытки спешиться. Я останавливаю лошадь, колеблясь прежде чем положить тяжелые руки ей на бедра. Я позволяю себе одно мгновение. Одно эгоистичное мгновение моего жалкого существования, посвященное ей. Девушке в объятиях юноши. Иллюзии.

Но момент быстро разрушается, подходя к концу, и я трясу ее, чтобы разбудить. Точнее, пытаюсь.

Она ворчит, явно не в восторге от моей попытки ее разбудить. Я пробую снова, на этот раз ухватившись за ее талию, чтобы основательно встряхнуть. Она сопротивляется, как обычно, ударяя меня локтем в живот с неожиданной для полусонного человека силой. Я шиплю сквозь зубы и прижимаю ее руки к бокам.

— Полегче, — шепчу я. — Хочешь провести остаток ночи на этой лошади?

Она вздыхает, ее голос сонный и мягкий.

— Если это означает, что я смогу уехать от тебя подальше, то да, я бы с удовольствием.

— Ты меня ранишь, — сухо говорю я, легко спрыгивая с лошади. Она выжидающе смотрит на меня сверху вниз. Я мило улыбаюсь в ответ. — Тебе что-то нужно?

Она морщит нос, на ее лице отчетливо отражается разочарование.

— Нет. Я в полном порядке, — говорит она, сжимая луку седла и пытаясь перекинуть ногу через лошадь.

— Правда? — теперь я улыбаюсь. — Ты ничего не хочешь у меня попросить?

— Я не собираюсь просить у тебя помощи, — фыркает она, покачиваясь в седле. — И вообще, что мешает мне развернуть эту лошадь и ускакать?

— Неспособность. Незнание. Страх, — сухо отвечаю я. — Ты хочешь, чтобы я продолжил?

— Я хочу выбить тебе зубы.

— О, но тогда я не смогу улыбаться так, как тебе нравится.

Нахмурившись, она заявляет:

— Улыбайся сколько хочешь. Мне в тебе ничего не нравится.

Мой ответ тихий, рваный, как будто вырванный из глубин души.

— Я помню, тебе нравилась та улыбка, что предназначалась только для тебя.

От моих слов она на мгновение замирает, но не считает нужным отвечать. Игнорируя меня, она снова сосредотачивается на задаче. Для человека, у которого обычно нет проблем с координацией, ее попытка слезть с лошади выглядит смешно. Она практически сбрасывает себя с животного, желая наконец оказаться на твердой земле.

— Где мне спать? — спрашивает она, осматривая многочисленные спальные мешки, разбросанные по песку.

— Рядом со мной.

Ее глаза мгновенно устремляются к моим.

— Ни за что.

— Почему? — невинно спрашиваю я. — Мы уже делали это раньше.

— И я не собираюсь делать это снова, — бросает она с вызовом.

— Почему, Грэй? — выдыхаю я. — Боишься, что тебе это слишком понравится?

Она издает звук, похожий на смесь усмешки и отвращения:

— Это тебе следует бояться. Может, я придушу тебя во сне.

С этими словами она приземляется на ближайший мешок, наблюдая, как один из Гвардейцев зажигает костер при помощи своей способности Блейзера.

Я позволяю своему взгляду задержаться на ней: на ее смуглой коже, пальцах, нервно теребящих кольцо и серебряных волосах, отражающих лунный свет. Все в ней такое знакомое и в то же время такое обманчивое. В венах под этой загорелой кожей не течет никакая сила. Ее нервные пальцы не управляют никакой способностью. И эти серебряные пряди не имеют ни малейшего сходства с Элитой.

И все же, она ощущается как кто угодно, только не Обычная. Всю жизнь меня учили, что такие как она ослабляют Элиту, однако я никогда не видел никого сильнее.