Безрассудная

Я присаживаюсь рядом с ней, запуская руку в свои покрытые песком волосы.

— Осторожно, — насмешливо замечает она, — Еще немного, и я начну ослаблять твои силы.

— Это работает не так, и ты это знаешь.

Она смеется, резко и с презрением:

— Прошу, просвети меня тогда. Я бы с удовольствием послушала, как ты думаешь, что Обычные станут гибелью для всей Элиты.

— Если бы ты продолжала жить в Илии, — вздыхаю я, — То так и было бы. По многим причинам. — я поворачиваюсь и замечаю недоверие, отразившееся в складке между ее бровями. — Ты что, не знаешь нашей истории? Откуда мы пришли и почему так важно оставаться Элитой?

В мерцающем свете костра я успеваю увидеть, как она закатывает глаза.

— Конечно, я знаю историю Илии. Пусть, я и не ходила в школу, но мой отец позаботился о том, чтобы я не была совсем невеждой.

— Ладно, тогда, — говорю я небрежно. — Расскажи мне.

Она бросает на меня насмешливый взгляд.

— Ты хочешь, чтобы я учила тебя истории Илии?

— Я хочу убедиться, что ты понимаешь, о чем говоришь. Итак, — я жестом предлагаю ей продолжить, — Продолжай.

— Это нелепо, — хмыкает она, ерзая на спальном мешке.

— Начинает казаться, что ты не знаешь…

— Илия была слабым королевством, — перебивает она, раздраженная тем, что приходится меня развлекать. — Оно всегда было таким, даже до того, как распространилась Чума. Прошлые короли боялись, что Илия будет завоевана, поэтому когда Чума убила почти половину населения, королевство оказалось в изоляции и стало уязвимым как никогда. — говорит она, не сводя глаз с неба над головой. — Королевство радовалось тому, что у них появилась власть над всеми остальными. — она оглядывается на меня. — Доволен?

— Отнюдь, — улыбаюсь я. — Продолжай.

Она фыркает, а затем вздыхает.

— С тех пор Илия оставалась изолированной, чтобы гарантировать, что мы — единственное королевство, где есть Элита. А потом, спустя семьдесят лет, твой отец решил изгнать всех Обычных, чтобы создать свое Элитное общество.

— Ты упускаешь несколько важных моментов, Грэй, — вмешиваюсь я.

— Верно, — вздыхает она. — Болезнь, которую Целители обнаружили у нас, Обычных. Та, что со временем ослабит силу Элиты.

— И? — подталкиваю я.

— И тот факт, что Обычные и Элитные размножаются, в конечном итоге приведет к вымиранию Элитного рода. В это, — добавляет она с многозначительным взглядом, — Я действительно верю.

Вздохнув, она задумчиво продолжает.

— Только Элитные могут создавать Элиту. Хотя уровень силы не зависит от родителей, некоторые верят, что способности определяются самой силой личности.

— Значит, ты понимаешь, почему Илия должна оставаться такой, какой она есть.

— Да, — говорит она тихо. — Жадность.

Я долго смотрю на нее, обдумывая ее слова. Ее восприятие Илии одновременно и раздражает, и интригует. Выросшая обычной девушкой из трущоб, она видит королевство совершенно иначе, чем любой Элитный из дворян. И, к сожалению, я считаю это любопытным.

— Ты закончил меня допрашивать, и я могу пойти спать? — спрашивает она, откидываясь на локтях.

Я игнорирую ее вопрос, чтобы рискнуть задать свой собственный.

— Так что же ты тогда предлагаешь?

— Предлагаю кому?

— Илии, — спокойно говорю я. — Какой у нас есть другой выход, кроме как продолжать жить так, как мы жили последние тридцать лет?

Она слегка приподнимается, явно удивленная моим вопросом.

— Я предлагаю вернуться к тому, что мы делали семьдесят лет до Чистки. В те времена, когда Обычные и Элитные жили бок о бок…

— А ослабление наших сил? Болезнь?

Она вздыхает.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что, возможно, Элите не суждено было существовать? Что если то, чем Чума одарила Илию, противоестественно? — я напрягаюсь от ее слов, но она продолжает. — Люди не созданы для того, чтобы играть в Богов. И Элиты играли эту роль достаточно долго. Если ослабление их силы означает, что больше не будет изоляции и убийств Обычных, то пусть так и будет.

Я качаю головой, глядя на звезды вдали.

— Илия будет слабой без своей Элиты. Нас можно будет легко завоевать и…

Ее смех обрывает меня.

— Думаешь, сейчас мы не слабы? Мы настолько изолированы, что не хватает еды, чтобы прокормить тех из нас, кто живет в трущобах, не говоря уже о том, чтобы вместить всех, поскольку больше нет земли, на которую можно расшириться. — ее голос суров, но в глазах мольба. — Без единого союзника или королевства, которое не ненавидело бы нас, разве мы не слабее, чем когда-либо? И мы будем продолжать разрушаться, если что-то или кто-то не изменится.

Кто-то.

Она думает о Китте. Вероятно, она всегда видела в Китте того, кто мог бы изменить Илию. Кого-то, кого можно было бы убедить взглянуть на все иначе.

Я едва сдерживаю смешок при этой мысли.

Китт, которого я оставил, не имеет никакого потенциала, кроме того, что было частью плана отца. Он никогда не сделает ничего, кроме того, что хотел и приказывал король. Даже мертвый он контролирует Китта, правя Илией из могилы.