Безрассудная

— Устраивайтесь поудобнее, — говорит Ленни, а затем поворачивается к своей матери, чтобы сообщить, где мы оставили лошадей, пока Луна играет с его волосами.

Я быстро расстилаю постель и жую хлеб, который Мередит начинает раздавать.

— Что мы будем делать с ним? — спрашивает Финн, указывая на принца арбалетом.

— Посадите его рядом со мной, — говорю я ласково, хотя в моей улыбке нет ничего доброго. — Будем по очереди за ним следить.

Когда он садится рядом, на его лице появляется моя самая нелюбимая маска — равнодушие. Поэтому я наклоняюсь ближе и тихо шепчу ему на ухо:

— К счастью для тебя, у меня мерзнут ноги.

Глава двадцать три

Кай

У меня онемели руки.

И они в таком состоянии уже два дня.

Я приваливаюсь к стене и пытаюсь пошевелить ноющими запястьями. Я был связан с момента засады в Скорчи и, честно говоря, не привык к ощущению, что мои пальцы вот-вот отвалятся. Я хмыкаю, раздосадованный своим нынешним положением.

— Что-то не так, принц?

Она сидит на краю моей постели с арбалетом в руках и ухмыляется. Удивительно, как сильно она этим наслаждается.

— Не знаю, может, то, что я все еще связан? — сухо отвечаю я.

Она смотрит на меня с притворным сочувствием во взгляде.

— Тебе лучше начать привыкать к этому.

О, у меня было достаточно времени, чтобы привыкнуть.

Весь обратный путь от Скорчи я проделал со связанными за спиной руками. По крайней мере, в то время у меня было развлечение — подслушивать. Безусловно, это занимало меня во время долгого путешествия, поскольку никто, казалось, не помнил, что способность Ленни к сверхчувствительному слуху была для меня бесплатной забавой.

И вот тогда я услышал, как она его убила. Я никогда не спрашивал, но понял, каково ей было. Возможно, я не хотел знать, были ли у нее веские причины для этого.

Я смотрю на шрам, который тянется по ее шее и скрывается под тканью жилета. Она прослеживает мой пристальный взгляд, неловко отодвигаясь. Подняв воротник жилета повыше, она выдерживает мой взгляд.

— Что?

Я пожимаю плечами и качаю головой:

— Ничего. Я просто знаю, как это было больно.

Король столько раз резал меня, что я точно знаю, с какой силой он давил на клинок.

Она закатывает глаза:

— Сочувствие тебе не к лицу, Эйзер.

— Мне все к лицу, Грэй, — я одариваю ее улыбкой. — Не лги мне.

Она приоткрывает рот, и я с нетерпением жду, что из него сейчас вырвется, но к нам подходит Ленни.

— Ты готова к завтрашнему дню, Пэй?

Она делает глубокий вдох, сохраняя невозмутимый вид и продолжая смотреть на меня.

— О, не могу дождаться.

— Отлично. — Ленни кивает. — Мы отправимся в путь вечером и будем ехать всю ночь. А через несколько дней, как только мы окажемся вблизи Илии, я сообщу королю, что у нас его Силовик.

Вздохнув, он добавляет:

— Скажу, чтобы он встретил нас на поле возле Святилища Душ, взяв с собой не более трех Гвардейцев. Это позволит избежать засады, которая, несомненно, произошла бы, если бы мы все попытались войти в тронный зал. Мы будем держать арбалеты наготове, — он кивает в мою сторону, — чтобы не допустить никаких ошибок. А после того, как мы обменяем нашего принца на твою свободу, — он радостно хлопает в ладоши, — вернемся в Дор и будем жить долго и счастливо.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не покачать головой. Это ужасный план. Они потеряют надо мной всякий контроль, как только я подойду достаточно близко к Элите. Настоящей Элите. Это будут не те крупицы силы, которые я пытался выудить у этой группы последние два дня. То немногое, чем они обладают, непредсказуемо, их способности едва ощущаются под кожей, и я пока не знаю, как их использовать.

Я никогда не испытывал ничего подобного. Но теперь, когда это случилось, я не сомневаюсь, что оно скрывалось прямо у меня под носом. Интересно, сколько же представителей Элиты, которых я считывал, обладают лишь половиной силы, будучи выходцами из смешанных семей. Это чертовски увлекательно.

— Кто-нибудь хочет хлеба? — Мередит как обычно разносит черствый хлеб и теплый сыр в своей корзинке. Ее сила пульсирует в моих венах. Ее способности и способности Ленни мощнее, чем у остальных. Она — Краулер, что было бы более чем кстати, если бы мои руки не были связаны за спиной.

— Да, мэм, — откликается Финн, перепрыгивая через несколько спящих тел, чтобы взять буханку хлеба. Откусив кусочек, он поворачивается к Пэйдин:

— Эй, я сегодня подежурю первым. — Даже с такого расстояния я вижу, как из его рта вылетают крошки. — А ты поспи немного.

Она улыбается ему с облегчением:

— Спасибо, Финн. Разбуди меня через пару часов, хорошо?

Он отдает ей честь, продолжая жевать хлеб, берет арбалет и приваливается к стене в нескольких ярдах от нее. Я осматриваю пол со свечами, отбрасывающими мерцающие тени на обветшалые стены и потолок. Я извиваюсь на большой подстилке, вынужденный лежать на боку со связанными за спиной руками.

Пэйдин колеблется, прежде чем лечь рядом со мной. Она всегда так делает — робеет только тогда, когда я нахожусь достаточно близко, чтобы дотронуться до нее.

Я ворочаюсь на спальном коврике и шуршу так, что у нее вырывается вздох:

— Что случилось?