Безрассудная

— У меня чешется нос, — отвечаю я из-под одеяла.

Она молчит так, что мне кажется, она изо всех сил старается не рассмеяться.

— Ладно, — фыркает она. — Повернись.

Несмотря на связанные и затекшие руки, я переворачиваюсь на другой бок и мы оказываемся лицом друг к другу. В последнее время у меня не было возможности получше ее рассмотреть. Сейчас она близко, ее тело теплое несмотря на то, что ее холодные ноги медленно приближаются к моим. Голубые глаза мерцают в свете свечей, напоминая самые глубокие уголки лагуны. Я почти могу разглядеть едва заметные веснушки, усеивающие ее нос, хотя и притворяюсь, что забыл их точное количество.

Она высовывает руку из-под одеяла и тянется к моему лицу.

— Эм, — она снова робеет. — Где?

— На переносице, — отвечаю я, не сводя с нее глаз.

Кончик ее пальца касается моего носа, и я невольно вспоминаю, как она как-то щелкнула по нему. Возможно, она думает о том же, потому что спешно проводит пальцем по кончику и отдергивает руку.

Я прочищаю горло.

— Я и не думал, что ты любишь азартные игры.

— Я воровка, — пренебрежительно произносит она. — Каждый карман, в который я залезаю, — для меня азартная игра.

— Ладно. Я не считал тебя невеждой.

Она смотрит на меня без интереса:

— О чем ты, принц?

— О вашем плане, — я удерживаю ее взгляд, — обменять меня на твою свободу. Это не сработает.

Она осматривает комнату, погружаясь в воспоминания.

— Китт любит тебя больше, чем ненавидит меня. Это сработает.

Я грустно улыбаюсь:

— Ты будешь удивлена.

Мы замолкаем, и я наблюдаю, как ее веки опускаются от подступающего сна. Она и вправду невыносима. Но не в том смысле, что на нее не хочется смотреть. Нет, все в ней — дерзкая красота, словно у розы, гордо демонстрирующей свои шипы. Она манит, как большинство смертоносных существ. Она завораживает.

Нет, это ужасает. Это и должно ужасать — думать о ней как о чем-то, что я пытаюсь заслужить. Все еще считать ее достойной того, чтобы я ее желал.

И это не так. Уже неважно, что произошло между нами. Она — моя пленница и моя миссия.

Она для меня — ничто.

Именно это я говорю себе, наблюдая, как она засыпает.

Я следую за ней — в сон, в забвение, туда, куда направляется она.

И просыпаюсь только, когда мне на голову что-то набрасывают, отчего воздух становится густым и удушливым. Я борюсь с сильными руками, которые душат меня, пока мое тело не обмякает.

Затем я снова погружаюсь в сон. И, возможно, этот сон будет о ней.

Мои руки по-прежнему связаны за спиной.

Только теперь они еще и привязаны к ее рукам.

Она прислонилась спиной ко мне, руки подрагивают рядом с моими. Она слегка шевелится, и это единственный признак того, что она просыпается. И затем ее затылок соприкасается с моим, отчего у меня перед глазами начинают кружиться звезды.

— Ой, — стону я, наклоняясь вперед настолько, насколько позволяют веревки.

— О, это ты, — сонно произносит она. — Я не знала, с кем была связана. Мне следовало ударить тебя сильнее.

— Забавно, — выдыхаю я сквозь стиснутые зубы. — Подвинься ближе ко мне. Ты тянешь меня за руки.

Я практически чувствую, как она закатывает глаза.

— Да, Ваше Высочество. Могу ли я сделать что-нибудь еще, чтобы вам было удобнее?

— Так приятно находиться в плену вместе с тобой.

Я ощущаю, как она поворачивает голову, чтобы осмотреть камеру, в которую нас бросили. Здесь нет ничего, кроме потрескавшегося камня и грязного пола. Прутья решетки сделаны из простого металла, а не из Безмолвия, как я привык. Впрочем, без способностей Элитных я так же бессилен, как и Обычные.

— Где, черт возьми, мы находимся? — наконец спрашивает она, озвучивая вопрос, который я так долго от нее ждал.

— В какой-то тюрьме, — отвечаю я. — И явно под землей.

Холодный каменный пол покрыт грязью, а единственный источник света находится где-то в середине коридора, за пределами нашей камеры.

— Как… как мы сюда попали? — спрашивает она, в каждом ее слове сквозит паника. — Я ничего не помню из прошлой ночи.

— Должно быть, они накачали нас наркотиками, — я снова прислоняюсь к ее голове. — Вот тебе и друг, стоящий на страже.

Она дергает руками, из-за чего тянет и мои.

— Нет, нет, нет. Этого не может быть…

— Полегче, Грэй, — мягко говорю я. — Ты сейчас вырвешь мне руку из сустава.

— Почему они…? — У нее перехватывает дыхание. — Почему они поместили нас в такую маленькую камеру?

— Ну, — говорю я спокойно, — не то чтобы мы вообще могли двигаться…

— Спасибо за напоминание, Эйзер, — почти кричит она. — Я не могу этого сделать. Ты чувствуешь запах крови? Я чувствую запах крови. Я не могу. Мне… мне нужно выбраться отсюда.

Я чувствую как вспотели ее руки, сжимающие мои, как напрягается спина при каждом судорожном вздохе. Запах крови слабый, но я настолько к нему привык, что почти его не замечаю. Почему это так ее беспокоит?

Когда ее дыхание сбивается и слышится звук, похожий на всхлип, я понимаю — что дело плохо.

— Пэйдин, — тихо говорю я. Вкус ее имени опьяняет. — Пэйдин, ты меня слушаешь?

— Когда это я, — выдыхает она, — вообще тебя слушала?

Я улыбаюсь про себя.

— Ты прижала колени к груди?

— Что? — фыркает она. — Да. Да, я прижала колени к груди.