Безрассудная

Густая вода уже доходит мне до пояса. Я с трудом различаю лишь тени и очертания, чувствую ледяную воду и парализующий ужас. Я поскальзываюсь на каждом шагу, пытаясь не отставать от Кая, что тянет меня вперед.

Жидкость быстро поднимается, угрожая утопить нас с каждым пройденным дюймом.

Утонуть ― никогда не являлось идеальным выходом, особенно в канализации. Я знаю, что двигаюсь, но едва чувствую ноги. Мое тело сотрясает дрожь, зубы стучат в такт симфонии бегущей воды. Бегущей воды, которая все продолжает подниматься.

― Еще немного!

Я слышу, его подбадривания, но они не внушают мне доверия. Мы бежим по канализации вслепую, преследуемые как водой, так и стражниками, что гонятся за наживой. Наши шансы на успех невелики.

Мои руки онемели, пальцы замерзли от воды, которая теперь достигает локтей.

Может, это лучшая судьба, чем та, что ожидает меня в Илии.

Может, именно здесь Смерть наконец-то настигнет меня, наконец-то рассмеется, глядя, как я погружаюсь в водную могилу.

Или, может, она обнимет меня, как старого друга.

Я врезаюсь во что-то твердое, забрызгивая ледяной водой еще сухие участки кожи. Спина Кая преграждает мне путь, но я достаточно близко, чтобы услышать череду проклятий, которые он произносит.

― Черт возьми, ― выдыхает он, отпуская мою руку.

― Что? Что происходит? ― я ощупываю пространство вокруг него, продвигаясь вперед, пока…

Мои ладони не упираются в грязную стену.

Я лихорадочно шарю пальцами во всех направлениях, пытаясь найти какой-нибудь проход в темноте.

Ничего.

Вода касается моей груди, и я задыхаюсь от холодной воды и сковывающего меня страха.

― Нет, ― просто говорю я. ― Нет, должен быть какой-то выход.

Я слышу, как Кай шарит руками под водой, вдоль каждой стены, обыскивая туннель и создавая всплески. Не обращая внимания на приближающееся эхо криков, я продолжаю ощупывать каждый дюйм камней, удерживающих нас в ловушке. Кончики моих пальцев едва касаются нависающего над нами потолка, заставляя меня подпрыгивать в поисках хоть какого-нибудь выхода.

Я задыхаюсь, паникую, бью по стенам. Мои кулаки снова и снова встречают перед собой лишь камень.

― Должен быть выход! ― я не уверена, кому кричу. Стене. Принцу. Или тени Смерти, нависшей надо мной.

Я царапаю стену сломанными ногтями, бью по камню окровавленными кулаками. Я ничего не вижу, и сомневаюсь, что еще хоть когда-нибудь увижу. Вода накрывает грудь, бьется о нее, пока я пытаюсь дышать. Кажется, что я кричу с каждым ударом кулака о стену. Кажется, что я боюсь смерти.

― Остановись.

Его голос спокоен, настолько чертовски спокоен, что мне хочется влепить ему пощечину, хотя я его даже не вижу. Как всегда, игнорирую его слова, и продолжаю бить по стене. Слеза скатывается по моей щеке, смешиваясь с брызгами воды на лице.

― Я сказал хватит, ― он обхватывает мою талию, отрывая меня от стены. Я сопротивляюсь, чувствуя себя диким животным, барахтающимся в воде.

― Пэйдин! ― мое имя эхом отражается от стен, заставляя меня на мгновение замереть. Затем его лицо оказывается рядом с моим, его холодная и мокрая щека касается моей. ― Прекрати.

Я слышу его. Слышу поражение в его голосе. Он сдается.

― Нет, этого недостаточно! ― кричу я, вырываясь из рук, обвивающих меня. ― Нет, должен быть выход. Должен быть способ…

Его руки скользят по моей талии, нежно и неторопливо, словно он запоминает свои ощущения от прикосновения ко мне. Мозолистые ладони скользят вверх по моим рукам, разворачивая меня к себе лицом. Я не могу видеть его лица, но точно знаю, на что бы смотрела.

― Пэйдин, ― вода, кажется, замирает от его мягкого голоса.

― Нет, ― говорю я строго. ― Не делай этого. Не называй меня по имени, потому что думаешь, что это может быть в последний раз.

У него хватает наглости усмехнуться.

― Твое имя кажется идеальным, чтобы умереть с ним на губах.

― Кай…

― Я не жалею, ― его признание вырывается наружу, в отчаянном порыве. ― Не жалею о тебе, или о том, что было между нами. И не жалею, что поцеловал тебя на той крыше. Но знаю, что до конца своих дней буду сожалеть о том, что должен с тобой сделать.

Вода касается моих ключиц, когда я удивленно моргаю, услышав это. Слова мужчины, смотрящего в лицо смерти и решившего произнести их напоследок.

― Ты жалеешь об этом? ― спрашивает он, его голос напряжен. Руки скользят по моей шее, чтобы прикоснуться к моему лицу, пальцы дрожат над скулами.

― Я… ― мои руки находят его, обхватывая запястья. ― Я жалею, что делала это неправильно. И жалею, что не была той, кем должна была быть.

Он проводит большим пальцем по моей влажной щеке.

― Мне жаль, что тебе вообще нужно было кем-то быть.

Я знаю, что все это слова умирающих людей. Признания двух человек, вдруг осознавших свою неминуемую гибель. Но я таю от его слов, оплакивая то, что могло бы быть. И теперь я тону в сожалении, которое оно олицетворяет.

Туннель заполняется водой, и я вынуждена поднять подбородок и встать на носочки. В его объятьях чувствуется отчаяние, как будто ничто не имело значения до того момента, как я оказалась в них. Нет ни прошлого, ни будущего.