Безрассудная

Солнечные лучи пробиваются сквозь мутную воду, напоминая, что от воздуха нас отделяет лишь эта проклятая решетка. Я бьюсь о нее плечом, чувствуя, как она поддается. Пэйдин продолжает толкать, изо всех сил сражаясь за наш последний шанс на жизнь.

У меня кончается воздух, и я знаю, что у нее тоже. Ее движения с каждой секундой становятся все более медленными.

Я не позволю ей умереть вот так. Просто не могу.

С последним усилием я толкаюсь в решетку плечом и чувствую, как она поднимается. Я вынужден отпустить Пэйдин, чтобы обеими руками сдвинуть решетку в сторону. Она приподнимается на несколько дюймов, и я хватаюсь за край, полностью открывая проход.

Затем я поворачиваюсь и вижу, как Пэйдин медленно опускается на дно тоннеля. Ее глаза закрыты, губы окрашены в жуткий синий оттенок. Я плыву вниз, хватаю ее за талию и отталкиваюсь от дна, чтобы вывести нас к свету.

Я толкаю ее вверх, пока ее голова не появляется над решеткой.

Я смутно слышу ее сдавленный вдох и хриплый кашель. Сквозь затуманенный взгляд я наблюдаю, как она подтягивается и перелезает через решетку.

Она сделала это. Она дышит. Она жива.

Не уверен, что то же самое можно сказать обо мне.

Мои веки тяжелеют, закрываясь вопреки моей воле. Мое тело отяжелело, оно тянет меня вниз, на глубину.

Вот и все.

Так могущественный Силовик встретит свою судьбу.

Наверное, могло быть и хуже.

Я больше не сопротивляюсь воде. Я слишком устал. Слишком хочу покоя.

Она теперь свободна. Вероятно, она уже на полпути к тени, в которой сможет раствориться. Эта идея почти заставляет меня улыбнуться.

Я погружаюсь в забытье, и мысль о ней — моя последняя молитва.

Глава двадцать седьмая

Пэйдин

Я сплевываю воду.

Меня рвет на полуразрушенную улицу в переулке, куда я выбралась. Тяжело дыша, я переворачиваюсь на спину, и наблюдаю за угасающими солнечными лучами.

Я жива.

Я жива.

Я кашляю и задыхаюсь, мое тело покрыто Чума знает чем, но я жива.

Глядя в небо я смеюсь, сотрясаясь всем телом.

Я практически слышу, как Смерть проклинает мое имя. У меня звенит в ушах, и я дрожу всем телом. Выбраться из туннеля было просто…

Сердце замирает в груди.

Он спас меня. Практически протащил через решетку. Он…

Я поцеловала его. Снова.

И теперь он умирает на дне водостока.

Я карабкаюсь к краю решетки, лихорадочно вглядываясь в мутную воду. Я могу различить только слабые очертания его тела почти до самого дна.

Разум улетел, и сердце за ним.

Я могу оставить его. Оставить и покончить с этим. Потому что он единственный, кто способен поймать меня, единственный, кто способен найти меня, когда я исчезну.

Это мой выход. Моя свобода.

Ошибка.

Я хватаю себя за волосы, мое разочарование принимает физическую форму. Если я спасу его, то, вероятнее всего, прокляну себя. И тем не менее, именно это он и сделал. Спасая меня, он обрек на смерть себя.

Я качаю головой, глядя на свое мутное отражение в воде.

И ныряю.

Получается не совсем изящно. Мое лицо ударяется о воду и вдруг я вспоминаю, что ни разу в жизни не плавала. Меня охватывает паника, но я игнорирую ее и заставляю себя двигаться вперед. Махая руками и ногами, я умудряюсь опуститься на дно.

Я оглядываюсь и обнаруживаю его в нескольких футах от меня. Усердно работая ногами, я заставляю себя плыть вперед и протягиваю к нему руки. Обхватываю его грудь, мои легкие кричат от нехватки воздуха. Когда наконец мои ноги находят дно туннеля, я отталкиваюсь от него трясущимися ногами.

Мы рассекаем воду, направляясь к открытой решетке наверху. Я плыву изо всех сил, не сводя глаз с неба над головой. Моя рука слепо тянется к краю решетки, в надежде найти что-то, чтобы ухватиться. Мои легкие горят в безмолвном протесте и я готова бросить Силовика, чтобы подняться в одиночку.

Мои пальцы хватаются за скользкий край и я вытаскиваю нас вверх. Моя голова оказывается на поверхности, и я не теряю ни секунды, чтобы вдохнуть воздух. Удерживая его одной рукой, другой я подтягиваю себя на улицу. Затем ложусь на живот и, подхватив его под плечи, вытаскиваю на поверхность.

Его голова все еще касается воды, глаза закрыты, волосы взъерошены, словно разлившиеся чернила. Я напрягаюсь от усилия, пытаясь поднять его верхнюю часть тела на улицу. Только сейчас я замечаю то, что он принес с собой из водостока. Цепь звенит у него на шее, почти душа его. Я снимаю ее, не думая ни о чем, кроме того, чтобы продолжать тянуть его вверх, дюйм за дюймом.

Я задыхаюсь, еще половина осталась не вытянута на поверхность. Невероятно тяжело перевернуть его на спину, но мне все же как-то удается. Его голова наклонена в сторону, глаза закрыты от заходящего солнца. Я жду, что что-то произойдет, хоть что угодно.

Но он не дышит.

Он просто умирает.

Разве я не этого хотела?

― Нет, ― бормочу я. ― Нет. Я ныряла не для того, чтобы ты умер, ― я слегка похлопываю его по лицу. Похлопываю еще раз, но уже с большей силой. А затем даю пощечину, как всегда обещала. И ничего не происходит. ― Нет. Нет.

Мои руки опускаются на центр его груди и начинают давить, пытаясь очистить легкие от воды, которой он наглотался.