Безрассудная

Спускаться с крыши приходится медленно и неуклюже, но как только мои ноги оказываются на земле, я ныряю в тень. Я плетусь по тихим переулкам, избегая бродяг, уже начавших прятаться в своих привычных углах.

Повсюду рыщут Гвардейцы. Они тихо расхаживают по улицам и вертят головами, выискивая меня в темноте. Это одновременно усложняет ситуацию и вызывает раздражение. Я уворачиваюсь от них в сгущающихся сумерках, петляя по переулкам и стараясь не оставлять кровавых следов на мостовой.

Я сворачиваю на темную улицу, усеянную неровными камнями…

Чья-то грубая рука сжимает мое плечо, и эта хватка вовсе не нежная. Наклоняю голову и краем глаза замечаю начищенные маслом черные сапоги, после чего ощущаю запах крахмала. Не раздумывая, цепляюсь ногой за лодыжку мужчины и дергаю, заставляя его в испуге растянуться на земле. В считанные секунды я оказываюсь рядом с ним, выхватываю кинжал из ботинка и ударяю рукоятью ему в висок, заглушая его сдавленный удивленный вопль.

Худощавый Гвардеец, почти мальчишка, лежит без сознания на покрытой тенью мостовой. Сердце бешено колотится, заставляя перевести дыхание, прежде чем я с трудом оттащу его вглубь переулка и спрячу там.

Добраться до окраины пустыни Скорчи — медленное и крайне неприятное путешествие. Я и представить себе не могла, что испытаю облегчение, увидев перед собой бескрайние пески, но после нескольких часов, проведенных в тени и едва избежав погони, этот вид вызывает улыбку, несмотря на острую боль, которую он причиняет.

На границе Скорчи почти нет Гвардейцев, поскольку жители Дора и Тандо знают, что лучше не соваться в Илию, если не хочешь, чтобы тебя приняли за Обычного. Илия отлично справляется с изоляцией, обеспечивая процветание элитного общества, незапятнанного теми, у кого нет способностей.

Мысль об этом приводит меня в бешенство. Меня тошнит от правды.

И с яростью, наполняющей каждый мой шаг, я начинаю прокладывать себе путь по песку. Он скользит под моими сапогами, и, в конце концов, попадает внутрь, делая это путешествие до ужаса неприятным.

Проходят часы, пока я несусь вперед. Занимаю свой уставший мозг тем, что пытаюсь вспомнить карты, которые отец раскладывал передо мной в детстве. Я не знаю, насколько далеко простирается пустыня, и поэтому чувствую себя полной идиоткой, предполагая, что смогу выжить со своими ранами.

Как будто у меня есть другие варианты.

Я вздыхаю, признавая, что Смерть загнала меня в угол и не оставила иного выбора, кроме как встретиться с ней лицом к лицу. Я смутно помню карты, но подозреваю, что если продолжу двигаться с той же скоростью, то доберусь до Дора примерно через пять дней. Это при условии, что я смогу идти все это время, отчего в конечном счете, свалюсь в обморок, позволив Смерти окончательно мной завладеть.

Что ж, есть только один способ узнать.

Ночь становится холоднее, температура падает по мере того, как я углубляюсь в пустыню. Мой грязный жилет с карманами больше подходит для краж, чем для сохранения тепла, но именно для этого она его и создала. Я провожу большим пальцем по грубой оливковой ткани, вспоминая мягкие смуглые руки, которые ее сшивали.

«Обещаешь, что будешь носить его ради меня?»

Образ Адины, умирающей у меня на коленях и шепчущей свою последнюю просьбу, пеплом оседает в моем сознании, заставляя ускорить шаг. Даже если бы у меня было время, я знаю, что не смогу надолго уснуть в этом путешествии, или вообще когда-либо.

Потому что в мгновения тишины перед тем, как мной овладевает сон, я снова и снова вижу смерть Адины. Будто закрыв глаза, я отвечаю на приглашение заново прожить этот ужас. Кривая ветка, пронзающая ее грудь, связанные и сломанные пальцы, тело, покрытое кровью…

Моя собственная кровь начинает закипать при мысли о том, как Блэр ухмылялась, когда одной лишь силой разума вонзила ветку в спину Адины.

Я убью ее.

Не уверена, как, где и когда это произойдет, но Адина была не единственной, кто не дает обещаний, которые не сможет сдержать.

Я роюсь в своем рюкзаке и натягиваю поношенную куртку, ранее принадлежавшую моему отцу. Она слишком велика для меня, но все же еще ничто и никогда не сидело на мне так идеально. Засовываю руки в карманы и, слегка дрожа, продолжаю пробираться через песок.

Время ползет незаметно, темнота сменяется оранжевыми полосами рассвета, обещая жаркое солнце. Я делаю короткие остановки, чтобы дать отдых усталым ногам, пока подкрепляюсь и пью теплую воду. Я часто осматриваю свои раны, особенно тщательно обрабатывая свежий порез на бедре.

Подарок от него.

Кровоточащая рана — его рук дело, в этом я уверена. Этот меткий бросок мог принадлежать только ему, как и идея разрезать меня на части, чтобы сбросить с крыши. Меньшего я и не ожидала от расчетливого Силовика, который так отчаянно пытается меня поймать.

Еще одна причина ускориться.

Я едва переставляю ноги от усталости и стараюсь выкинуть его из головы.

Он идет за мной.