Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

Могучей рукой он обвил ее плечи и привлек к себе на колени. Рядом с его необъятной фигурой она выглядела даже миниатюрнее, чем была. Распущенные волосы и красные тапочки, болтающиеся в футе над полом, придавали ей сходство с маленькой девочкой. Глядя на нее, Макичерн просто не мог поверить, что миновало девятнадцать лет с той минуты, когда поднятые брови врача упрекнули его за односложное бурканье в ответ на новость, что новорожденный младенец — девочка.

— Ты знаешь, который сейчас час? — сказал он. — Два ночи.

— Слишком поздний, чтобы сидеть здесь и курить, — сурово сказала Молли. — Сколько сигар ты выкуриваешь за день? Только вообрази, что ты женат на женщине, которая не позволяет тебе курить!

— Ни в коем случае не препятствуй своему мужу курить, милочка. Заруби себе на носике и вспомни, когда выйдешь замуж.

— Замуж я вообще не собираюсь. Буду сидеть дома и штопать твои носки.

— Если бы! — сказал он, привлекая ее к себе еще ближе. — Но в один прекрасный и недалекий день ты выйдешь замуж за принца. А пока — марш в кровать. Час слишком поздний для…

— Бесполезно, милый папочка. Я так и не смогла уснуть. А пыталась не один час. Считала овец, пока чуть не завизжала. А виноват Растус: он так храпит!

Мистер Макичерн строго посмотрел на провинившегося бульдога.

— Но зачем ты пускаешь этих псин к себе в спальню?

— Чтобы помешать буке забрать меня, а то для чего же? А ты не боишься, что тебя заберет бука? Впрочем, ты такой великан, что просто ее прихлопнешь. А они вовсе не псины — верно, дорогие мои? Вы ангелы и просто взбесились от радости, что тетечка вернулась из Англии, правда? Папа, а они скучали без меня? Чахли от тоски?

— Превратились в скелеты. Мы все превратились в скелеты.

— И ты?

— Более чем.

— В таком случае зачем ты меня туда отправил?

— Хотел, чтобы ты познакомилась со страной. Она тебе понравилась?

— Я в нее влюбилась.

Мистер Макичерн испустил вздох облегчения. Единственной возможной помехи великой перемене не существовало вовсе.

— Как ты смотришь на то, чтобы вернуться в Англию, Молли?

— В Англию? Когда я только-только вернулась домой?

— Если и я поеду?

Молли извернулась так, чтобы видеть его лицо.

— Папа, у тебя что-то на уме. Ты пытаешься что-то сказать, и я хочу узнать, что именно. Отвечай немедленно, не то я велю Растусу тяпнуть тебя!

— Много времени это не займет, милочка. Пока ты была в отъезде, мне повезло с некоторыми акциями, и я намерен уйти в отставку, забрать тебя в Англию и подыскать тебе в женихи принца, если ты захочешь, конечно.

— Папа! Это будет расчудесно! — Она его поцеловала. — Почему у тебя такой присмиревший вид, папа?

— Молли, я хочу сказать тебе кое-что, о чем прежде не упоминал. Я англичанин. И фамилию Макичерн взял только потому, что она больше подходила для службы в полиции. Наша настоящая фамилия Форрест.

— Папа! Почему ты это от меня скрывал?

— Я боялся, что ты начнешь расспрашивать и узнаешь подоплеку.

Она быстро поглядела на него.

— Меня отправили в Америку, — продолжал он, — после того, как я был исключен из школы за кражу.

Наступило молчание. Она прикоснулась к руке, обвивавшей ее талию, и чуть-чуть погладила.

— Какое значение имеет то, что ты сделал, когда был школьником? — спросила она.

Он отвел глаза. Щеки у него тускло покраснели.

— Мы вернемся на родину, Молли, — сказал он. — У меня там было положение в обществе, пока я по глупости его не лишился, и, черт побери, я намерен вернуть его ради тебя. Что бы я там ни натворил, тебе это помехой не станет. Снова фамилию мы менять не будем. Никакого возвращения блудного сына! Я не потерплю, чтобы на тебя смотрели сверху вниз из-за того, что твой отец…

— Но, папа, милый, это же было так давно! Какое это имеет значение? Да и кто вспомнит…

— Не важно. Рисковать я не стану. Обо мне пусть говорят что хотят, но ты начнешь без помех. Кто меня узнает после стольких лет? Я буду просто Джон Макичерн из Америки, а если кто-то захочет узнать обо мне побольше, так я человек, который сделал деньги на Уолл-стрит — и это не ложь! — и отправился в Англию тратить их.

Молли снова погладила его по руке. Глаза у нее увлажнились.

— Папочка, милый, — прошептала она, — мне кажется, ты делал все это ради меня. Надрывался ради меня, чуть я родилась, отказывал себе во всем и копил деньги, лишь бы потом обеспечить меня всем сверх всякой меры.

— Нет! Нет!

— Именно так, — сказала она и обернулась к нему с трепетным смехом. — По-моему, ты два десятка лет даже не ел толком. Да от тебя остались только кожа да кости. Ну ничего. Завтра же я приглашу тебя в ресторан и накормлю королевским обедом на свои деньги. Мы отправимся в «Ритц», и ты начнешь с верхней строчки меню и будешь продолжать, пока не насытишься.

— Это возместит все. А пока не думаешь ли ты, что тебе следует вернуться в постель? Не то утеряешь весь свой свежий вид, который приобрела в море.