Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

– «…в честь исключительно громкого успеха спектакля миссис Пигрим, которая неизменно вкладывает душу во все, что делает, устроила на сцене званый ужин с танцами для всей труппы. В числе приглашенных оказалось немало знаменитостей, а сама хозяйка блистала гостеприимством и выглядела как никогда очаровательно. Бурное веселье продолжалось допоздна, и все как один соглашались, что вечеринки восхитительнее они не припомнят». Все, конец! Напечатайте, мисс Фрисби, сколько надо экземпляров и разошлите после обеда с фотографиями.

Секретарша испарилась бледной тенью, а блистательная хозяйка вновь принялась за племянника.

– Должна тебе заметить, Оти, – огорченно начала она, – что ты как-то не очень весел после такого грандиозного успеха. Я-то думала, ты будешь на седьмом небе от рецензий на спектакль.

В одной мелодраме дитя гонимой всеми героини пролепетало: «А что такое счастье, мамочка?», заставив галерку утонуть в слезах. Слова Отис произнес другие, но тон несчастного ребенка воспроизвел почти в точности:

– Что мне рецензии!

– Не притворяйся, дорогой! – укорила миссис Пигрим. – Неужто не помнишь каждую наизусть?

– Тетя Оливия, я их даже не читал, – уныло отозвался он.

Тетка глянула на него с тревогой. Особой привязанности к своему долговязому племяннику она никогда не питала, но после его триумфа что-то вроде симпатии все же всколыхнулось в ее сердце.

– Должно быть, ты нездоров, Оти, – озабоченно заметила она. – Тебе плохо?

– Голова сильно болит, – пожаловался мученик, – всю ночь заснуть не мог.

– Приготовлю-ка я тебе одну чудесную микстуру! – предложила миссис Пигрим по-матерински. – Бедный мой мальчик! Неудивительно, после всех волнений… Сиди спокойно, отдыхай, я скоро вернусь.

Она поспешила из комнаты, а Пилкингтон обмяк в кресле, но не успел вновь погрузиться в размышления, как открылась дверь, и горничная объявила:

– Майор Сэлби.

– Доброе утро! – беззаботно воскликнул дядюшка Крис, прокладывая курс в гостиную. – Как пожива… О!

Он резко остановился, не увидев миссис Пигрим, и заметив, что куда хуже, ее племянника. Было бы преувеличением сказать, что дядюшка Крис смутился, светский опыт такого не позволял, однако бойкости у визитера определенно поубавилось, и ему пришлось дважды дернуть себя за усы, прежде чем овладеть ситуацией с привычным апломбом.

Наткнуться здесь на Пилкингтона он не рассчитывал, а общаться с ним хотел меньше всего. Только что расставшись с Джилл, которая отозвалась о его последних финансовых операциях в резких выражениях, и обладая некоторыми зачатками совести, дядюшка понимал, что следующая встреча с Отисом, возможно, породит некоторую неловкость, а для подготовки защиты требовалось время. Теперь приходилось срочно выкручиваться.

– А, Пилкингтон! – воскликнул он. – Дорогой мой мальчик! Вас-то я и мечтал увидеть! Боюсь, произошло маленькое недоразумение… Теперь, конечно, все уладилось, но я все же твердо намерен дать личные объяснения, просто обязан! Случилась нелепость, сущая нелепость… Вот как обстояло дело…

Он приостановился, чтобы поразмыслить, и вновь дернул себя за усы, словно черпал из них вдохновение. Взгляд его голубых глаз был прям и честен, как всегда, не выказывая ни капли неуверенности, но дядюшка прекрасно сознавал: если он сумеет убедить слушателя, что действовал без всякой задней мысли в его же интересах, то совершит настоящий подвиг.

К счастью, коммерческая жилка у Пилкингтона сегодня отдыхала, и десять тысяч представлялись ерундой в сравнении с более тяжкими проблемами, занимавшими его мысли.

– Вы видели мисс Маринер? – живо спросил он.

– Да, только что с ней расстался. Конечно, бедняжка очень расстроена, чрезвычайно!

Пилкингтон глухо застонал.

– Она сильно на меня сердится?

От этого неожиданного вопроса дядюшка на миг онемел. С какой стати племяннице сердиться на Отиса, ограбленного на десять тысяч долларов? Она не излагала подробностей вчерашней бурной сцены, однако, по-видимому, как раз они его сейчас и волновали, и дядя Крис тут же изменил стратегию в связи с новым поворотом событий.

– Сердится?.. – неуверенно переспросил он. – Ну, в общем…

Он понятия не имел, о чем речь, и решил ограничиться отрывочными общими фразами, пока собеседник не прольет хоть какой-то свет на положение дел.

– Боюсь, в пылу спора, – признался Отис, – я наговорил мисс Маринер много лишнего, о чем теперь очень сожалею.

Дядюшка Крис тут же ощутил почву под ногами.

– Да уж… – горестно протянул он.

– Сгоряча, знаете ли…

– Надо думать, прежде чем говорить, мальчик мой.

– Я считал, что меня обманули…

– Дорогой мой! – Голубые глаза дяди Криса широко распахнулись. – Я же сказал, что могу все объяснить! Вышло чистейшее недоразумение…

– О, теперь мне все равно.

– Вы совершенно правы! – сердечно улыбнулся дядя Крис. – К чему ворошить прошлое? Начнем с чистого листа. Деньги вернулись обратно, и точка. Забудем о них, – заключил он великодушно, – и можете не сомневаться: я пущу в ход все свое влияние на Джилл, чтобы устранить этот досадный разлад между вами.

– Полагаете, есть шанс, что она забудет мои слова?