Безславинск

Здесь он увидел большую метлу, на хворостинках которой по-прежнему висели бумажные разноцветные бантики и цветочки.

«Метла! Как я мог такое забыть?! Стрельба! Бандиты! Жених! Джакузи!»

— Мартынушка, как ты? — спросила Бэб-Зая и протянула руку к словарю. Затем они на пару искали подходящие слова, чтобы объясниться. МарТин всё понял и согласился. Он был готов принять православие. Он осознал, что теперь нельзя тянуть с Крещением во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

— Дьелать кино мошно? — спросил МарТин, указывая на видеокамеру.

— Упаси Бог, Мартынушка! Нельзя, это ж таинство!

Глава 28 Крещение МарТина

В крещальне при храме, именно так называл крестильную комнату отец Григорий, было светло от восковых свечей и утреннего солнечного света, янтарными лучами упиравшегося в чистый пол и деревянную восьмидесятиведерную купель с прохладной водой. Несмотря на начинающийся солнцепёк и веселое щебетание птиц, в крещальне было прохладно и тихо.

Крещение МарТина совпало с Днём Святой Троицы — большой православный праздник, на который собралось много людей. Отец Григорий в старенькой изумрудно-золотистой ризе. Матушка Анисия в темно-коричневом платье до пят, сшитом из китайского шелка, и зелёном платке на голове. Кузьма с прокуроршей Ромаковой, Натаныч, Генка и Шарип Ахмедович стояли строго по стойке смирно.

Учителя английского позвала матушка Анисия по просьбе отца Григория — уж больно ему, сердечному, хотелось донести до МарТина всю суть происходящего во время православного крещения.

Все мужики, исключая Генку, — он был по-прежнему в парадной морской форме, — были в наутюженных костюмах поверх чистого белья. Позади них толкались бабы, торопливо крестя лбы и шепчась друг с дружкой. Вика цыкала на своего сына, не желавшего сохранять подобающее спокойствие.

Вопреки правилам таинства крещения, с позволения батюшки в крещальне собралось много народу — всем хотелось посмотреть, как «монгола крещать да купать будут».

Генке, который вызвался быть крестным МарТина, полагалось читать молитву «Символ веры», и читал он её скромно и тихо, с листа:

— Верую в единого Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым…

Баба Зоя пристроилась рядом с МарТином, стоявшим в одних трусах посреди крещальни с опущенной вниз головой. Он не мог объяснить нахлынувшего на него чувства, но было почему-то страшно. МарТину, ставшему центром внимания для всех присутствовавших, казалось, что сейчас произойдёт нечто непонятное, накладывающее на него печать ответственности, разоблачающее все ранее совершенные им грехи. Он стоял и напряженно вспоминал, какие именно проступки он совершил за свою непродолжительную жизнь. Унёс гуся со свадьбы, не заступился за Энни в сарае, перед Новым Годом выкурил с одноклассниками сигарету — не понравилось, не поздравил тётю Линду с днём рождения, но это не специально, просто он не помнил номера её сотового телефона, а его мобильник украли… Ещё не понятно, почему все были такие серьёзные и даже печальные, ведь Бэб-Зая сказала, что крещение — это праздник и второе рождение.

Позади отца Григория у окна стоял церковный хор: две взрослые тётки с серыми лицами да коротконогий, толстогрудый, сливочно-желтый, паренёк.

— Ты, Шарип Ахмедович, слово в слово переводи всё, — указал отец Григорий, — важно, чтобы раб божий понимал происходящее.

— Хорошо-хорошо, батюшка, по-возможности постараюсь.

После отец Григорий трижды благословил МарТина и, возложив руку на его голову, начал чтение молитвы на наречение имени.

Перед чтением огласительных молитв отец Григорий три раза дунул в лицо МарТину и сказал Шарипу Ахмедовичу:

— Это священнодействие символически связано с моментом творение человека, когда Бог взял созданного из праха земного человека и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою! Переводи.

Учитель английского языка напряженно вытянулся — никогда в жизни он не был на крещении и никогда не переводил православных молитв. Обратившись к МарТину, он выдал приблизительно следующее:

— Это есть святое дело. Момент создания человека. Бог берёт мертвую землю и дышит в это. Человек становится жив. Дышит — и душа жива. Понятно?

МарТин утвердительно закивал головой, хотя из нарисованной Шарипом Ахмедовичем картины не понял ничего. Оставалось надеяться лишь на то, что когда-нибудь он доберётся до Интернета и внимательно почитает о сути и содержании православного крещения.

— Помолимся, братие…

Блестит потная лысина деда Кузьмы, мечутся по ней отблески свечей. Шумно вскидывает он короткие руки над головой, бьётся лбом о кафельный пол.

Натаныч и крестный Генка молятся беззвучно, и во время молитвы лица их суровы, не как в жизни, словно они молча переругиваются друг с другом.