Безславинск

— Знаю, понять такое не просто. Начни осознавать то, что наш Творец не создавал ни Ад, ни Рай, в нашем понимание. И Ад и Рай создаёт сам человек, находясь в параллели земной жизни. Если при жизни ты искренне любишь кого-то, творишь добро, живёшь с Богом в сердце, то и после смерти тела в ауре твоего сознания сохранятся и даже умножатся эти необыкновенные чувства взаимной любви, а взаимной она будет обязательно, поскольку рядом с тобой будет ещё и любящий тебя Господь Бог — твой Творец.

— Па, а ты в какой параллели?

— Сам ты как думаешь?

— Прости. Я знаю, что ты в Раю. Просто хотел, чтобы ты сам это сказал.

— Вариаций параллельного Рая и Ада несчетное количество. Ну а я всё время в своём Раю, даже когда сейчас разговариваю с тобой.

— Получается, моя новая семья в иной параллели — это ты, мама, мой ещё не родившийся братик, Бэб-Зая, Дэд-Натан, тетя Линда, Энни и Творец?

Гаррет улыбнулся, обнял МарТина, погладил его по спине, тихо сказал:

— Приблизительно так. Некоторых Творец забирает к себе.

— Скажи, па, только честно, всё-таки я попаду в Рай или в Ад?

— МарТин, мой любимый сын, Рай и Ад — это не то, что ты привык понимать под этими словами. Это реальность, ждущая тебя после смерти, после перехода в иной мир, но начинающаяся уже здесь, в твоей земной жизни. Уже здесь ты творишь свою следующую жизнь. И это означает, что ты уже в Раю.

— Кажется, я всё понял. Твой Рай — это когда любишь ты и любят тебя, даже несмотря на то, что иногда кто-то этому очень мешает, а эти кто-то находятся уже при жизни в своём Аду.

— Вот видишь, как все просто. Главное вовремя успеть сделать правильный выбор. Что легче, МарТин, любить или ненавидеть?

Хорошо, что ни МарТин, ни Дэд-Натан, ни Бэб-Зоя, ни даже участковый Ябунин не видели, как дядька Черномор избавился от весёлой метлы. Директор Огрызко, отойдя на полсотни метров от хаты Натаныча, попросту перекинул драгоценное для МарТина рукоделие через кладбищенскую ограду. И то ли по иронии судьбы, а то ли по умыслу злого рока, весёлая метла упала прямо на могилу Анташи Надуйкиной — матери Анны.

Глава 33 Пятнадцать суток…

Заморенный вид мужика-простолюдина, костистая худоба его плеч, деревянная жесткость натруженных ладоней, дебиловатая ухмылка кого-то напоминали Димоше, но кого — он никак не мог вспомнить.

— Ты по жизни-то кто будешь?

— Я-то?

— Глухой что ли или тупорылый? Ты-то!!

— Так это… Тракторист… — будто извиняясь, изрыгнул из себя мужик и по-идиотски захохотал, задёргав костистыми плечами. От него сильно пахло перегаром и потом. Лицо его было в ссадинах и темно от пыли.

— Звать как?

— Меня-то?

— Ты чо? В натуре бычара? Тебя-то!!

— Так это Колян Коляныч. А тебя?

— Меня-то… Щербатый.

Немного задумавшись, напрягшись, словно сидя над дыркой зловонного деревенского нужника, Колян отважился и спросил:

— Слышь, Щербатый, ты чо думаешь дальше-то будет с этой всей возней у нас да на Украине?

Димоша бросил очередной оценивающий взгляд на глуповатого сокамерника и ответил, скорее всего, не ему, а куда-то сквозь стены, сквозь потолок, в надежде, что его предсказания непременно свершатся:

— Просто всё будет. Донбасс к России отойдёт по-любасу, ну или получит суверенитет, а это для укропов даже хорошо! В смыслях, что с такими раскладами, которые сейчас творятся, всякое там падение уровня производства, ей придёт кердык. Не за год, конечно, а за три-четыре, максимум пять. Но кердык Укропии стопудово гарантирован!

— Это как?

— Перестанет существовать как отдельное государство! Вот как!

— Ну и правильно! А то от них один только вред! Да, Щербатый?

— За что закрыли, тракторист? И чей-то ты покоцанный весь такой? — сменил осточертевшую тему разговора Димоша, которому не раз приходилось доказывать в местах лишения свободы свою точку зрения среди толпы фашиствующих западноукраинских зэков.

— Стыдобища… Рассказывать-то стремно…

— Да ладно тебе, колись уже, Коляныч! — успокоил Димоша и вспомнил: тракторист напоминал ему шныря Пашку, который отбывал свой очередной срок за «кулак и бакланство», то есть за избиение потерпевшего и неудачное воровство.

— Да, короче, по пьяни всё начудил… Короче, земляк, хош верь, хош нет, позавчера ночью, как говорится, самогонки напилися с товарищем моиным Лёхой, ну и решили на пасеку за медом слазить. Да ещё вся закуска кончилася, как раз… Двинули на пасеку, пришли и давай ульи трясти. Повылетали пчелы окаянные, забрехала собака… где-то в сарае заматюкался сторож. Мы дали деру. И это… я с перепугу, што ли, решил целый улей спиздануть! Бежим, а за нами собака увязалася! Я её и ногами лупил, и каменюку раз в неё швырнул — ноль реакции. Псина не отставала и всё тута! Товарища моеного Лёху тоже покусала… Побегали так с минут шешнадцать…

— А ты что, чудило, время засекал? — перебил его Димоша.