Безславинск

Димоша прижал ему к горлу острое лезвие лопаты и, нажимая на приступ ногой, с силой стал давить. Руки Шульги взметнулись к черенку и застыли на нём. В подошву ботинка, на белые запачканные брюки, на светлую рубашку Димоши ударила струя крови, а он всё давил и давил на лопату, пока лезвие не вошло в землю.

Вся жизнь последних лет вихрем пронеслась перед Вадимом.

В помутневших, полуоткрытых глазах Шульги читалось: «Не надо, пощади! Мне твоя Анташка и даром была не нужна, я себе уже давно другую нашёл! Димоша, прошу…».

Из дома повыскакивали родители Шульги, кинулись к рыдающей дочери и навсегда замолкшему сыну. Димоша выпустил из рук лопату, взял шкатулку с кучи и пошел вдоль забора к реке, шатаясь и придерживаясь руками за штакетник.

В воду он забрел по пояс и, наклонившись, по-лошадиному долго и жадно глотал. Услышав вой милицейской сирены, он открыл шкатулку и пустил её содержимое вниз по течению…

Это уже следующим днём, после крещения МарТина, директор Огрызко перекинул через ограду весёлую метлу, и она упала прямо на развороченную могилу Анташи. И это уже спустя неделю какой-то шутник из украинской нацгвардии штык-ножом заострил черенок метлы и воткнул забавное художественное произведение в холмик могилы. С тех пор стали поговаривать, что на Отрежском кладбище захоронена ведьма Анташа Надуйкина, привидение которой разворотило собственную могилу и по ночам летает над Безславинском в поисках невинных душ девственных парубков…

— Башку отрубил одному пидору. Теперь опять на зону. Надолго… Это тебе не будки с собаками пиздить, — объяснил Димоша трактористу и улегся на нарах в камере предварительного заключения отрежского отделения милиции.

С противным лязгом отворилась тяжелая металлическая дверь, на пороге появился милиционер с багровым от ожогов лицом.

— Смирнов, на выход! — скомандовал резким голосом милиционер. Колян Коляныч взволнованно засуетился, кивнул авторитетному сокамернику и засеменил к двери.

Оказавшись в кабинете следователя, простолюдина Колян Коляныча обдало сверху жаром и одновременно снизу стынью, после услышанного: « — А ты, гнида поскудная, оказывается за мокруху в федеральном розыске находишься!»

И если, как казалось самому Димоше, его судьба предопределена и абсолютно прозрачна, то будущее тракториста Смирнова вырисовывалось крайне в расплывчатых перспективах. Ведь он действительно находился в федеральном розыске за совершение тяжкого преступления: под вымышленным именем и фамилией вошёл в доверие к одинокой вдове-харьковчанке, начал с ней сожительствовать, а спустя несколько месяцев подвёрг слабую женщину страшным пыткам, чтобы получить код к её банковской карточке. Причем, пытал он вдову в глухом подвале частного дома на глазах у её десятилетнего сына, привязанного к опорному столбу. Вдова оказалась крепкой духом и упёртой по нраву. Держалась почти сутки, ни избиения, ни ломания пальцев, ни выдергивание волос на голове, ни пытки утюгом и кусачками не давали никаких результатов. Но, когда тракторист Смирнов разрезал живот её сыну и принялся медленно вытаскивать наружу кишки, несчастная вдова не выдержала, рассказала всё и про запрятанные под ванной драгоценности, и про все свои коды от банковских карт, и даже про антикварные книги своего почившего мужа.

Смирнову пришлось убить обоих — размозжил головы молотком. Ну, в конце концов, не оставлять же таких потерпевших свидетелей в живых!

Это случилось почти три года назад. Все деньги уже давно были истрачены, драгоценности поменяны на автомобиль, книги раздарены, а воспоминания о доверчивой вдове и её малолетнем сыне превратились в какой-то мрачный, канувший в небытие сон.

Колян Коляныч под пристальным взглядом следователя менялся в лице: заскорузлые пальцы его то комкали концы подола засаленной рубахи, то взлетали к вороту и нервно расстегивали пуговицы.

— Что, мразь? Трясёшься от страха? А когда беззащитную женщину пытал, страшно не было? Когда кишки пацанёнка на тёрку наматывал, не дрожал?

Молодой следователь готов был растерзать тракториста-душегуба прямо в своём кабинете. А тот стоял и молчал, прислонившись к стене спиной, будто проглотив кол.

Единственным неразрешенным вопросом для тракториста Смирнова оставалось только одно: «Как эти менты поганые смогли вычислить, шо именно я порешил ту бабу и её высерка?»

Когда Колян Коляныча с выбитыми зубами, похожего на кусок окровавленного отбивного мяса с переломанными ребрами, размозженными молотком коленями и с куском фарша между ног вместо гениталий затащили в камеру и бросили у параши, Димоша лежал и блаженно смотрел в серый потолок. Он даже не посмотрел в сторону скулящего тракториста, вспоминал слова одного близко-знакомого сибиряка, организовавшего жестокое возмездие — его жену облили серной кислотой за низкую измену и подлое предательство: «Месть — это древняя и благородная традиция, которая помогает снять стресс и восстановить душевное равновесие! Но, истинная месть не должна быть публичной…».