Безславинск

Местные жители звали его просто по отчеству – Натаныч. Высокий породистый лоб Натаныча был изрыт влажными, запылившимися оврагами морщин, а растрепанный веник рыжеватой бородки судорожно подергивался при каждом глотке и вздохе. Стекла очков с толстыми линзами отчего-то были покрыты множеством трещин, поэтому они не столько помогали, сколько мешали своему владельцу видеть окружающий мир, однако его длинный волосатый палец упорно возвращал их на прежнее место, стоило им хоть немного выскользнуть из накатанного углубления переносицы на большом длинном носу. В руках Натаныч отчаянно теребил пару помятых червонцев и газетёнку, а взгляд его был растерян, словно у владельца «Мерседеса», пойманного на краже чебуреков из придорожного кафе.

Короче говоря, ещё один покупатель производил впечатление человека, который не успел отпрянуть в сторону, когда откуда-то с небес на него обрушилось несчастье.

– По данным представителей народного ополчения Донбасса, – сообщил он неопределённо кому, читая отрывок из газетёнки, – украинская армия атаковала окраину Безславинска – деревню Бачёновка и ее окрестности. Наряду с реактивной системой залпового огня «Град» и минометными снарядами, военные применили запрещенные во всем мире фосфорные мины и химическое оружие!

– Уже мочи нет всё это слухать, – выдавила из себя Людон.

– Ну, я вас умоляю, прекрасная Людмила! Вы же знаете за старика Натаныча! За мной не станет! Не хочете за «донецкое сафари», таки другая новость дня имеется: меня подло ограбили! – не мог угомониться старый еврей, делая столь странный упор на слове «подло», словно бывают и честные ограбления. – Причем прямо таки среди бела утра и в самом центре нашего славного Безславинска, можете себе представить?!

– Запросто, хорошо, что не прибили, – более дружелюбно кивнула Людон, а Лана Дмитрина, увидев старого еврея, явно засуетилась и, понизив голос, продолжила,

– На одну… нет, на полторы тыщи больше! Ну, так трэбо, понимаешь? Врубись об чем толкую? Денег на другой подарок не хватает. Выручай, Людон! Помогай молодежи!

Тем временем в углу магазина, где расположился торговый ряд с посезонными вещами, притихшими на вешалках, рядом с железной сетчатой корзиной, в которой горой были навалены шляпы, кепки, панамки и ещё какие-то головные уборы, стояла молодая женщина с сыном десяти лет. Таких мальчишек, как этот розовощёкий, взъерошенный весельчак, в народе обычно называют пронырой или вождем краснокожих. Он был совсем небольшого роста, с сильно кривыми ногами и нечесаной копной рыжих волос, что придавало его облику комичность. То ли благодаря цвету своих волос, то ли чрезмерному темпераменту, все в округе, включая собственную мать, звали мальчугана исключительно как «Рыжий жох». Он и сам настолько привык к этому прозвищу, что, кажется, позабыл своё настоящее имя. И, быть может, в противовес этому свою маму Рыжий жох называл только по имени – Вика, причём ей самой это явно нравилось.

Вика представляла из себя хмурую двадцатисемилетнюю невесту, у которой сегодня должна была состояться скоропостижная свадьба. Хмурость её была небезосновательна, ведь только утром разразился скандал с женихом, который пригрозил: «Не верю, что ты ждала меня из армии и не изменяла! Не буду жениться на тебе! Профура хохлацкая!».

Низкорослая, квадратная, как шкаф, с черными бегающими глазками, Вика была женщина упрямая, несколько лет назад прибывшая в Безславинск из Львова в гордом одиночестве (в смысле без мужа, но с сыном). Эдакая фарисейка, с трудом скрывающая истинное лицо под маской благочестия и добродетели. При взгляде на конопатую Вику невольно вспоминается мнение западных «знатоков» женского пола, утверждающих, что тело провинциальной украинской женщины после родов становится рыхлым и не особо привлекательным, в отличие от женщин востока и Азии. То есть чем бы она, украинка, ни занималась для сохранения своей женской красоты, все равно после родов она будет выглядеть менее привлекательно, чем рожавшая, например, узбечка или вьетнамка.

Мнение спорное, но к Вике вышеупомянутая теория подходила как нельзя кстати.

– О! – обрадовался Натаныч, завидев мать с сыном, – Мадам Виктория! Как поживаете? Наслышаны за вашу свадьбу!

– Здоровеньки булы! Казалы батько и маты, и мы с Генкой кажем. Приходьте до нас на свадьбу!

– Придём-придём! – на два голоса ответили Людон с Ланой Дмитриной, ещё намедни получившие приглашения.

– Придем-таки и мы! Так вот, – продолжил своё повествование Натаныч, облокачиваясь на прилавок, – прямо на улице, прямо-таки перед храмом у меня самым подлым образом выудили пятьдесят гривен. Отоварили по полной программе! П… Пионэры оголтелые! Окружили, дай, щебечут, дед на конфетки, ну я и не устоял…