Безумие Божье. Путешествие по миру гонений

Верю, моя ярость была приемлемым ответом на зло. Сам Бог ненавидит зло праведным гневом. Но те из нас, кто притязает на статус Его представителей, должны различать грех и грешника. В этом для меня и крылась ежедневная духовная борьба, и иногда она была особенно трудна. Признаюсь, два десятилетия спустя мне все еще приходится сражаться.

Я должен был тяжело трудиться и помнить, что настоящий враг – не ислам и не мусульмане. Врагом была потерянность. Врагом было зло, что сбивало людей с истинного пути и заманивало в ловушку, как овец без пастыря. Сомалийцы были жертвами – не источником, не причиной зла, бушевавшего на их земле. Они были жертвами зла и страдали от последствий его отвратительных деяний.

* * *

После смерти моих четырех друзей я тревожился о каждом сомалийце-христианине, хоть когда-либо связанном с нашей организацией. Их было немного, а мы были весьма осторожны и не раскрывали наши связи. Но рядом с ними я духовно вырос, любил их как семью и приходил в ужас от одной только мысли, что сохранение связи превратит их в новые цели для убийц и я стану причиной их боли.

Удивительно, но опасность грозила не только сомалийцам-христианам. Вскоре ко мне пришли трое наших охранников-мусульман, напуганные тем, что их имена неожиданно появились в списке «неверных», или «отступников», опубликованном местной террористической группировкой. Этот список доставили в каждое представительство западных организаций и расклеили по всему городу. В нем говорилось, что выявлены люди, подозреваемые в переходе в христианство, в проявлении симпатий к христианской вере или в интересе к ней, а также в тесных дружеских связях с христианами. Все эти люди, указывалось в списке, заслуживают смерти.

Те трое сомалийцев ворвались в мой кабинет с экземпляром списка. «Доктор Ник! Доктор Ник! – взмолились они. – Вы знаете, что мы верные мусульмане!» Да, я это знал. Передав мне большой лист бумаги, они просили меня сделать хоть что-то с этим списком, где значились их имена.

Я сказал им, что не знаю, чем им помочь.

«Но это ужасная ошибка! – настаивали они. – Мы мусульмане, а не христиане! Скажите им: это ошибка!»

Они были так настойчивы, они настолько обезумели от страха, что я в конце концов спросил: и что мне делать? Трое попросили меня пойти в штаб террористов и подтвердить горячность их мусульманской веры.

Безумие! Я представил, как вхожу в штаб террористов и ручаюсь за приверженность моих сотрудников к исламу. Я чуть ли не рассмеялся и вновь подумал о том, насколько невозможно подготовиться к жизни в этом безумном мире.

Предложение выглядело полным абсурдом. Но они были серьезны. Хоть и без особого желания, я согласился, и мы поехали к местному опорному пункту наиболее воинственной во всей стране группировки исламистов. Внутрь я вошел один. Со всем сарказмом, какой я только смог в себе найти, я «поблагодарил» за доставку нам списка приговоренных, указал на имена моих сотрудников-мусульман и объяснил: «Здесь, должно быть, ошибка. Эти трое – не только ценные работники, но и верные мусульмане. Они ходят в мечеть каждую неделю, они молятся, глядя в сторону Мекки, по пять раз на дню и держат пост в рамадан, а один из них даже совершил хадж. Вам незачем их убивать, они истинные мусульмане. Вычеркните их имена».

Вооруженные люди вежливо поблагодарили за пояснение и обещали внести исправление в список. Потрясенный, я направился было к выходу, но остановился, обернулся и спросил: «Скажите… зачем вы обнародовали сто пятьдесят имен, когда во всем Сомали нет стольких христиан? Вы же об этом знаете?»

Я вмиг сообразил, сколь глупо мое замечание. Ну кто меня тянул за язык?

Но террористы ответили. «Да, – признали они. – Мы уверены, в стране не более чем сорок отступников. Но если мы составим список из христиан, о которых уже знаем, и прибавим тех, кого подозреваем, то сможем добраться до всех».

Хладнокровная, просчитанная стратегия! И именно ее я увидел в леденящем кровь диалоге, который я прочитал в местной газете чуть позже. Некий воинствующий исламист написал письмо редактору и спросил: «Зачем давать себе труд убивать сомалийских христиан? Не проще ли просто перебить людей с Запада, способных привлечь их к своей вере?»

Редактор ответил так:

«Убийство людей с Запада, – написал он, – может превратить их в мучеников. Не следует убивать таких христиан, чья смерть способна побудить других верных приехать в нашу страну и подхватить мантию мучеников».

«Но если мы перебьем всех обращенных, – предсказал редактор, – христиане с Запада испугаются и уедут домой». Вывод был ужасен: «Христиане с Запада просто не смогут смотреть, как обращенные ими сомалийцы умирают. Когда вторые умирают, первые уезжают».

Я очень хотел возразить, но знал, что в словах редактора была правда. Когда убили ту четверку, в Сомали и окрестностях трудилось где-то семьдесят верующих с Запада: они помогали группам распространять гуманитарную помощь. Два месяца – и сомалийцам помогали всего четверо.