Безумие в моей крови

Трой протянул руку и постучался в дверь, и она тут же открылась. Поклонившись, слуга торжественно объявил о моем появлении. По залу пронесся ропот, и любопытные взгляды начали ощупывать меня в поисках разгадки моего недавнего исчезновения. Я поймала свое отражение в зеркале: бледность и роскошь, достойные королевы. Платье изумрудного цвета мягкими волнами спадает до пола. На осунувшемся лице шоколадными пятнами выделяются глаза. Загар уже начал сходить, но волосы по-прежнему выгоревшие, русые. Диадема из черного золота оттеняет светлые пряди, но она уже не давит на меня, как символ рабства. Кажется, что все вокруг меня стало другим, хотя на самом деле, изменилась только я сама.

— Мы так рады вашему возвращению, — сказал кто-то из придворных.

— Я тоже очень рада, — вежливо улыбнулась я. — Спасибо, что пришли на королевский час.

Я больше не ждала от этих людей любви или признательности. Их пытливые взгляды соскальзывали с моей кожи, не проникая вглубь. Я знала, что сделаю все возможное, чтобы защитить их, даже если они никогда об этом не узнают. В толпе не было знакомых лиц, но несколько человек подошли к трону, чтобы обменяться со мной парой малозначимых фраз.

Трой отвлеченно смотрел в окно, не прислушиваясь к разговору. Потом, не дожидаясь окончания королевского часа, поклонился и покинул зал. После этого я уже не могла сосредоточиться на происходящем. Почему его поведение настолько выводит меня из себя? Возможно, мне станет легче, когда он исчезнет? Я вздохнула: раз он так настаивает, то мне придется назначить дату его ухода. Если я не смогу добиться его прощения, то он уйдет с презрением в душе. А на что еще можно надеяться? Что он станет моим друатом, душой и разумом мятежной королевы? Нет, зачем себя обманывать. Единственное, что мне нужно — это чтобы он сам захотел остаться, но не из-за королевы, а из-за женщины. Ага, размечталась. Кто же разрешит Вивиан Риссольди быть женщиной? Когда я излила свою душу Лиивите на благословенном холме, я рассказала ей и о том, что иногда мне хочется обычного женского счастья. Пусть знает и пусть сначала поймет меня, а потом уж будет судить остальных людей за наше несовершенство. Она слишком привыкла к королям и забыла, какие сюрпризы преподносят ей королевы.

Королевский час подошел к концу, и я решила разнообразить свое выступление. Трой так и не вернулся, так что, в принципе, я могла сказать все, что угодно.

— Я благодарю всех вас за верность Лиивите и короне и за вашу любовь к живой земле. Я счастлива служить ей и быть вашей королевой.

Кратко и убедительно. Надеюсь, что я убедила в этом и саму себя. Лиивита принесет мне счастье. Я научусь служить ей и защищать мой народ, и это сделает меня счастливой. Даже без Троя.

Если бы только я могла забыть слова Аркрия!

"Если бы мужчина был любимым, то вы были бы счастливы, даже если бы весь мир наплевал вам в душу", — сказал он. Если окажется, что для счастья мне нужен именно Трой, только Трой, то я себе не завидую.

Попрощавшись с гостями, я направилась на поиски друата. Пока он здесь, я буду молить его о прощении. Я обыскала все возможные места — кабинет, его покои, библиотеку. Я даже забралась по лестнице на самый верх замка: кто знает, а вдруг он тоже прячется там, чтобы посмотреть на расстилающуюся в низине столицу.

Я нашла Троя в пустующей зале, где мы встречались с ирриори. Дверь была чуть приоткрыта, и я бесшумно заглянула внутрь. Первым, что я увидела, был мой портрет. Я знала, что ирриори заказали его на мое 26-летие, но увидела его впервые. Художник намеренно польстил мне, приукрасив мой образ. С полотна на меня смотрела совсем молодая девушка, не обремененная страхом и раскаянием. Ее глаза блестели живой улыбкой, а руки были разведены в стороны, как будто она замерла посередине танца. За ее спиной виднелись колонны окторатума. Я завидовала девушке на портрете, доброй, белой завистью. Я никогда не чувствовала себя такой беспечно-счастливой, и в моих глазах уже не было такой неуемной энергии.

Смогу ли я однажды снова почувствовать себя такой? Я отвлеклась на эти мысли, и поэтому появление Троя застало меня врасплох. Он был где-то в углу комнаты, а теперь подошел к портрету, положил руки в карманы расшитого серебром жилета и застыл. Интересно, о чем он думает? Полагаю, что о том, что я не стоила затраченных на меня усилий. Девушка на портрете не смогла бы предать Лиивиту, а я оказалась способной на это. Парадокс.

В тот момент Трой вынул руку из кармана и нерешительно протянул ее к портрету. На секунду задержав ее около лица, он погладил указательным пальцем улыбающиеся губы. Мне показалось, что я почувствовала его прикосновение. Внутри меня разлился жар, и я вцепилась в дверную ручку, чтобы не заплакать. Столько нежности, столько грусти. Как же глубоко я его разочаровала! Какие надежды он на меня возлагал!

— Если бы ты позволил мне почувствовать твою нежность, то я никогда бы не сбежала, — прошептала я, сморгнув горячие слезы.

Трой дернулся, как от удара, и развернулся ко мне с пренебрежительным выражением лица.