Безумная тоска

Джордж знал, что ей нравится ее профессиональный облик, иметь штатных сотрудников, авторитет, ей нравилось даже то, что она больше зарабатывает, но она ненавидела то, чем ей приходится заниматься, суть своей работы, людей и их ценности, к которым ей приходилось приспосабливаться. Все ночи они проводили вместе, большей частью у него, после того, как она кормила кота, но иногда у нее, где он пьянел от бенадрила, борясь со своей аллергией на кошек, он продолжал намекать ей, что она может уволиться, если захочет, и они будут путешествовать вместе и заново откроют прекрасный новый мир. Он подозревал, что она никак не могла свыкнуться с мыслью, что они могут прожить до ста лет, не потратив даже малой толики его состояния. Ей была неведома столь полная свобода. Наконец, ему удалось на десять дней вытащить ее в Мексику, а Нейт проводил весенние каникулы в Вашингтоне. Почти неделю они провели в Кинтана-Роо с его потрясающими пляжами у кромки сельвы, и пару дней на другом побережье, в Чьяпас, а еще день потратили, навестив Аберманов. Затем была Уахака, затем Мехико, и оттуда самолетом они вернулись домой. Он знал, что когда-то Мексика привлекала ее так же, как манила его самого, и он видел, что это чувство обретает в ней былую силу. Но, кроме того, она хотела снова вернуться к работе. Он видел это, еще за пару дней до того, как они улетели домой.

Когда они вернулись в Нью-Йорк, он сказал ей, что любит ее.

– Я знаю, – сказала она, опустив голову ему на грудь. – Знаю. Скоро и я смогу.

8:12, вторник. 11 сентября 2001 года. Анна привыкла приходить на работу пораньше, обычно к половине восьмого, чтобы разобраться с накопившимися делами, это позволяло ей уходить тогда, когда захочется, зная, что на следующее утро можно будет все доделать. Так легче было начинать новый день: если стол не был завален, она не могла вспомнить, над чем работать дальше.

8:35, она подумала о том, что неплохо бы позвонить риелтору. Сейчас она фактически жила у Джорджа, она уже была готова перевезти к нему кота, но еще не смирилась с тем, что придется продавать свою квартиру. Что и где в этом мире могло принадлежать ей? Но на столе лежала заметка: номера трех риелторов с рекомендациями от друзей и коллег. Жизнь налаживалась. Секс тоже: он больше не боялся того, что пугало его прежде. И ей очень нравился Нейт, и даже Марина, когда они виделись с ней в Нью-Йорке. Казалось, что Марина радуется за них. В основном Марина всегда была чем-то занята. Во всех разговорах в их семье присутствовали нотки иронии, но беззлобной, за шутками скрывалась глубокая привязанность друг к другу. Она была встревожена больше, чем когда-либо. Иногда, глядя на Джорджа, в особенности на его могучую, бесхитростную спину, совсем как у каменщика, чувство любви к нему переполняло ее, рвалось из горла, наполняя глаза слезами, до боли. Она подавляла его, снова и снова. Она не спешила говорить ему об этом. Свои чувства она подогревала на самой маленькой горелке.

8:46. Чашка с кофе слетела со стола, обожгла ей руку, затем упала она сама, кофе пролился на бумаги, бумаги разлетелись по полу – все случившееся она осознала за долю секунды, прежде чем услышала звук удара невероятной силы. Молнией мелькнула мысль: землетрясение, колоссальное землетрясение случилось в Нью-Йорке. Но нет. Потом все было как в тумане. Свет погас, включилось аварийное освещение. Пронзительно выла сирена, перекрывая крики со всех сторон. По громкой связи что-то объявляли, но из-за шума ничего нельзя было разобрать. Сирена смолкла, и они слышали, как всех просили оставаться на рабочих местах, ожидая дальнейших инструкций. Гнали полную лажу: все это понимали. Понимали, потому что дым уже вползал в каждую брешь в броне их офисов. В один миг стало жарко: здание нагревалось. Ее коллеги, люди вокруг обнимались, держались друг за друга, говорили, что все будет хорошо, говорили, что на мобильном нет связи, и все вместе они пошли к лестницам – шестьдесят два этажа вниз, просто невообразимо.