Безумно опасна

— Любой из них идеально подходит для Майи. Конечно, если мы ошибаемся, то просто оставляем других пятерых без защиты.

Хрустальная ножка бокала в ее руке треснула пополам. Уронив бокал на землю, прежде чем Лиам мог заметить, она посасывала маленький порез, пока тот не затянулся. Черт возьми, она не хотела, чтобы Майя получила еще хоть одного ребенка в свои грязные сверхъестественные лапы.

— Ну, я мог бы отправить помощников патрулировать возле домов этих детей, но у меня нет хорошего объяснения, почему именно эти дети в группе риска, без признания того, что мы вломились в офис Каллахана, — Лиам поморщился. — А если я это сделаю, то вполне уверен, что приказы мне будет отдавать уже некому.

— Да, вполне возможно, — согласилась Баба. — Но у нас есть Всадники, которые могут присмотреть за теми пятью, у которых меньше вероятность стать ее жертвами, это лучшее что они могут сделать, а ты и я каждый присмотрим за детьми, которых она, скорее всего, схватит следующими. Она, вероятно, скоро сделает следующий ход; думаю, ее попытка запереть меня была потому, что Майя боялась, что я обнаружу, где находиться ее секретный проход. Она, наверно, ощущает сейчас большее давление, когда мы снова мешаем ее планам. — Она выпрямилась. — За каким ребенком ты хочешь чтобы я присмотрела?

Со стороны Лиама долго не было никакого ответа, и, когда она посмотрела на него, он отвел взгляд.

— Что? — потребовала она. И с ее ноги упал ботинок.

Она встала, нога в ботинке безжалостно раздавила то, что раньше было бесценным хрустальным бокалом.

— Я понимаю, — сказала она. — После всего этого, ты все еще не доверяешь мне настолько, чтобы доверить присматривать за одним из детей. На самом деле ты мне вообще не доверяешь, не так ли?

Тлеющие угольки неожиданно вспыхнули с новой силой, пламя поднялось до небес. В сердце у Бабы все ревело с такой же яростью и болью, и это было для нее совершенно неожиданно, с какой силой это было. Одна одинокая слеза упала в костер и испарилась, как мертворожденная мечта о счастье.

— Барбара... — Лиам тоже встал, на его лице шла борьба между виной и какой-то эмоцией слишком неуловимой, чтоб ее назвать. — Баба, дело не в том, что я тебе не доверяю. Просто...

— Я знаю, — сказала она, и такая горечь исходила от нее, как отравляющий газ в чистый ночной воздух. — Я странная, загадочная и приводящая в бешенство. И ты не можешь доверить жизни тех, кого ты поклялся защищать, в руки кого-то подобного мне.

Глава 20

Лиам почувствовал себя самым большим в мире мерзавцем, увидев, как стираются все эмоции с лица Бабы и ее обычная не читаемая маска возвращается на свое место. Они так хорошо проводили время, не смотря на мрачную тему, а ему нужно было обязательно все испортить. До этого момента, он не был даже уверен, что у нее есть чувства, которые можно обидеть. Он должен был лучше знать.

Проблема в том, что он и в самом деле ей не доверял. Да, он верил, что она пытается помочь детям. Но ее методы… в лучшем случае непредсказуемы. И совершенно точно, что мысли по поводу о том, что допустимо при решении проблем, у них были совершенно различны.

И все же, ничто из этого не было проблемой по-настоящему.

— Не то чтобы я не доверяю твоим намерениям, — сказал он, беспомощно стоя там и пытаясь понять, как ей лучше объяснить свою точку зрения, и при этом не сделать ситуацию хуже. — Просто я не понимаю тебя. Я не знаю кто ты — что ты — как ты можешь делать те вещи, которые делаешь.

Он указал на разбитый хрустальный бокал, его сверкающие осколки, сейчас находящиеся под кожаными ботинками Бабы, отражали красный свет.

— Например, ты же можешь починить его прямо сейчас? Своей, ээ, магией, я хочу сказать.

Черт, он едва мог заставить себя произнести это, как он интересно сможет работать с тем, кто её действительно использует?

Баба пожала плечами, бросая на него холодный взгляд из-под полуопущенных чернильных ресниц.

— Конечно. Если бы захотела потратить энергию чтобы собрать все эти маленькие кусочки и соединить их снова. Но я ведьма практичная. Я, скорее всего, войду в дом и возьму другой чертов бокал.

Она отвернулась от него и прошествовала внутрь, ее каблуки стучали по металлическим ступеням с зубодробительной силой.

Чудо-Юдо вздохнул.

— Ну, ты всё-таки это сделал. Дремучий человеческий идиот. А мне, знаешь ли, приходиться жить с этой женщиной.

Он осторожно поднял полупустую бутылку с вином, зажав ее между острыми зубами, и последовал за ней в трейлер.

Лиам полсекунды обдумывал свои возможности: поджав хвост вернуться домой или попытаться объяснить, что он имел в виду и исправить тот вред, который нанес. Затем он поднял остатки своего пива и вошел в Эйрстрим, надеясь, что его не долбанут молнией или не превратят во что-то скользкое и противное. В любом случае, ему было гораздо комфортнее вести этот разговор с Бабой при ярком свете в Эйрстриме, чем снаружи в темноте.

— Ты все еще тут? — спросила Баба, не оборачиваясь, когда дверь за ним закрылась.

Она вытащила простую, потускневшую медную кружку из буфета, очевидно не захотев рисковать еще одной изысканной вещью.