Безумные затеи Ферапонта Ивановича

— А он и слышать не хочет. К чёрту, говорит, твою нравственность. А скажи мне лучше, что у вас добыто по поводу этих убийств. Я ему сказал, а он, понимаешь, смеётся: немногим, говорит, можешь похвастаться. Меня, понимаешь, взорвало: а если, говорю, дело это политическое, так берите его за себя.

— Так, — рассмеялся помощник. — А он что на это?

— Ну, конечно, в пузырь полез — ты, говорит, нам не указывай, что нам делать, мы без тебя своё дело знаем. Может быть, говорит, мы и без того, с вами рядышком работаем… Вот чёрт!.. А, ведь, всё-таки, что ты там ни говори, а, ведь, дело-то неприятное получается.

— Да, — согласился помощник. — А ты ему насчёт отпечатков пальцев говорил? Сказал бы ему, что на железине, которой был убит последний из коммунистов, найдены, мол, отпечатки пальцев. А раз, мол, копыто приложил — то, значит, и сам скоро попадётся…

— Нет, не говорил я ему этого. Зачем я ему буду говорить? Это его в конце концов, не касается. Ты их убийцу найди да подай, тогда другое дело… Вот что, брат, — добавил он деловым тоном, — всё-таки нам насчёт этих убийств подхлестнуть надо. Я думаю на это дело Коршунова послать.

— Коршунову сейчас — вот! — возразил помощник, приставляя ребро ладони к горлу. — Он, ведь, на яхонтовском деле теперь. Редко его и видишь. Впрочем, сейчас он в регбюро сидит.

— Вот что — позови-ка его сюда, — оживился начальник угрозыска. — Мы Яхонтова другому передадим, а он пускай этими убийствами займётся.

Помощник хотел ещё что-то возразить, но начальник ещё раз, уже с оттенком официальности, повторил:

— Позови.

Помощник вышел в коридор.

Через минуту высокий сутулый человек с большими очками в черепаховой оправе на длинном остром носу вошёл в кабинет начальника.

2. Мадемуазель Гера

Человек в форме железнодорожника подошёл к вокзальному колоколу и ударил три раза. Заверещал свисток кондуктора. Поезд вот- вот должен был тронуться.

Вдруг в это время из вокзала торопливо вышел маленький светлоусый человек в жёлтом непромокаемом «макинтоше», одном из тех, что прислала нам когда-то «АРА», и в большой клетчатой кепке. За ним на привязи бежала большая, серая, похожая на волка, собака.

Запоздавший пассажир и его собака едва успели взойти на площадку, как машинист дал свисток, и поезд тронулся.

— Вовремя, Гера, вовремя! — пробормотал хозяин, наклоняясь к своей собаке и трепля её по спине.

Он толкнул дверцу вагона, вошёл и, миновав отделение проводников, проследовал дальше.

— Ага, да здесь никого нет, — удивлённо проговорил он, останавливаясь посредине вагона и кладя маленький чемоданчик, бывший у него в левой руке, на вторую полку.

Действительно, кроме него с собакой да проводника в вагоне не было ни одного пассажира. Солнечные лучи, проходя сквозь захватанные стёкла окон, дробились в них. давая радужное сияние, и косвенно освещали крашеные стены и пустые полки вагона, отчётливо делая видимой на них каждую маленькую пылинку. В вагоне было очень чисто и от этого, а также от яркого солнца пустота вагона казалась праздничной.

Единственный пассажир пришёл, по-видимому, в самое прекрасное настроение.

— Ну, что ж, Гера, — обратился он к своей собаке, отстёгивая тоненькую цепочку от её просторного ошейника. — Стало быть мы здесь полные хозяева. Ну, и прекрасно. Располагайся, стало быть, где хочешь… Так-с… Ну, mademoiselle, prenez votre place[13], — сказал он, указывая на нижнюю полку.

Собака быстро последовала его приглашению и, усевшись, постучала несколько раз по скамейке длинным пушистым хвостом.

Хозяин этим временем снял кепку, повесил её на вешалку и, высморкавшись, потянул в себя воздух:

— Ого! — сказал он, неодобрительно покачав головой. — Воздух-то здесь вагонный! Вам, м-ль, пожалуй, вредно будет.

Он подошёл к окну и опустил его. Когда, по его мнению, вагон был достаточно проветрен, он закрыл окно, достал со второй полки свой чемоданчик, уселся рядом с собакой и стал доставать всевозможные баночки и кулёчки, от которых шёл вкусный запах.

Собака заглядывала в чемодан, и хвост и глаза её выражали нетерпение.

Воспользуемся тем временем, пока человек в макинтоше роется в своём чемодане, и познакомимся поближе с его спутницей, которую он окружал такими заботами.

М-ль Гера скорее должна была бы называться фрейлейн Гера, потому что принадлежала к породе немецких овчарок, называемой иначе — «вольфхунд», вследствие огромного сходства с волком. Это была особа выше среднего роста, тёмно-серого цвета, с короткой шерстью. Среднего размера голова сидела на длинной, крепкой и прямой шее. Линия лба имела прямое продолжение в линии носа. Торчащие остроконечные уши расходились в стороны. Глаза тёмного цвета стояли несколько косо. Длинное с прямой спиной туловище держалось на крепких мускулистых ногах, которые оканчивались закруглёнными лапами с короткими когтями. Хвост пушистый, длинный, опущенный вниз, украшен был в верхней своей части чёрным треугольником, как у волка.

Во всяком случае, встретив её в каком-нибудь безлюдном месте, вы немало перепугались бы, не зная, что перед вами столь интеллигентная особа.