Безумный год (Вирус)

Конечно, сразу процесс профессионального «проседания» отдельных Очень Важных Персон замечен не был. Бюрократические шестеренки крутились, а для того, чтобы провалить конкретное серьезное дело в силу полной неспособности, все же требуется определенное время. Но период был острый, надо было вырабатывать, принимать и проводить в жизнь сложные решения, а те, кто еще вчера вроде бы успешно с этим справлялся, вдруг стали демонстрировать полную неспособность и нераспорядительность.

Сначала такую печальную метаморфозу списали на возрастной фактор. Власть катастрофически старела. Назначения даже просто молодых отдельных министров, губернаторов, высокопоставленных чиновников ситуацию не меняло, хотя позволяло отчасти выправить медийную картинку. В круг же тех, кто реально принимал решения, новых людей практически не допускали. В этом был определенный парадокс, поскольку нынешняя власть тем самым повторяла ошибку советского режима, от которой она сама страшно страдала в молодости – мало кто помнит шутку поздних брежневских времен, когда считалось, что в 60 лет функционер еще только «набирается опыта», а в 70 «у него еще все впереди». Внешне, конечно, все это выглядело не так ужасно, но проблема состояла не только и не столько даже во внешнем виде, а в способности воспринимать новое, принимать нестандартные решения и постоянно двигаться вперед. Очень мало кто из нас сохраняет эти качества с возрастом, и – скажу страшную вещь – это нормально. Ненормально то, что люди, фактически утратившие лидерские качества, не отходят во время в сторону и не уступают место преемникам.

Сначала пошел какой-то тихий шепоток: мол, такой-то и такой-то после успешного и быстрого лечения никак не могут восстановиться, но закономерность таким образом выявить было, конечно, невозможно. Требовались серьезные медицинские исследования, но медицине было не до них: срочно доводились до ума вакцины, изучался и обобщался опыт лечения, да и вообще тема утраты таланта была ну совсем не актуальна. В конце концов, большинство из нас прекрасно без него обходится.

Свинью, как всегда, подложили американцы. За эту тему зацепились даже не медики, а психологи в одном из университетских центров. Ресурсов у них хватало, массив пораженных ковидом в стране был в несколько раз больше, чем где бы то ни было, да и выборочную статистику из других стран они получали своевременно. Собственно предметом исследования было влияние болезни на ментальные способности человека, а в процессе выяснилось, что катастрофическое падение их уровня происходит именно в том случае, если проводится переливание плазмы. Как это обычно и бывает, американцы пустились в результате в рассуждения о свободе выбора: талант или жизнь. Однозначного выбора эта дилемма не имела, и иметь не могла, но в творческих кругах завязалась активнейшая дискуссия.

Первым позывом у нас было послать этих проклятых американцев к черту и сделать вид, что все это от лукавого. И вообще, специально придумано, чтобы подорвать веру народа и в отечественную медицину, и – что еще хуже – в разнообразные таланты, которыми так богата родная земля. Но факты – штука упрямая. Тем более, что, прослышав об американском открытии, те наши таланты, которые прошли через подобное лечение, бросились доказывать окружающим, что уж с ними-то ничего подобного не случилось. Лучше бы они этого не делали. Творческой публике еще как-то удавалось выкрутиться, а вот дурь политиков замаскировать было сложнее.

* * *

В один прекрасный день на пятом этаже в первом подъезде на Старой площади.

Собеседники до конца не верили ни одному слова друг друга, но выхода у них не было – оставлять подвешеннымэтот вопрос и дальше было просто невозможно. Тот, кто постарше, формально был заместителем хозяина кабинета, но фигурой в политике был намного более весомой. Он и начал разговор.

– Что будем делать? Я посмотрел шифровки – мы же специально попросили все резидентуры собрать максимум сведений на эту тему – и вывод однозначен: переливания плазмы катастрофически давят интеллект. Сейчас он уже их не использует, но в первый месяц страховались и делали. Фактически мы рискуем: любое публичное выступление, даже записанное заранее, пусть и отредактированное, может дать нам такой результат, который никакой Песков объяснить не сможет.

– Я бы не стал так драматизировать. Мы и сейчас очень серьезно обрабатываем исходные записи и получаем очень приличную картинку. Накручу людей, пусть еще что-то придумают. Деньги мы им за что платим? К счастью, никаких публичных выступлений в открытом формате сейчас нет и быть не может.

– Все так, но проблемы это не снимает…

Спорить с этим было сложно.

– Значит, дата Х будет приближена?

– Да, вчера было указание усилить раскрутку «налоговика», – произнося эту фразу, хозяин кабинета особенно внимательно следил за реакцией гостя, у которого, как считали многие, и у самого были кое-какие политические амбиции.

Но тот был игрок опытный и даже битый. Ответ его прозвучал почти равнодушно:

– Что же, ускоримся.

Глава 13