Безупречная репутация. Том 2

– Мне Константин сказал, что книгу действительно написал он, – продолжила Настя, – что Кислов прилагал огромные усилия к ее опубликованию. Что сам Константин был против публикации, потому что считал книгу слабой и плохо написанной, ссылался на мнение отца – преподавателя русского языка и литературы, но Кислов не внял его доводам, сделал за свой счет тираж и привез его Веденееву в надежде, что друг обрадуется. Константин своего мнения о книге не переменил за эти годы, поэтому отказался и от экранизации. Кислов был очень расстроен, уговаривал передумать, они созванивались по этому поводу несколько раз. Ну, как-то так, если коротко. Кстати, поведение сестры Кислова теперь выглядит более понятным. У нее были ключи от квартиры брата, она являлась к нему без предупреждения, когда хотела, вполне могла слышать переговоры Андрея со «Старджетом», сначала его согласие, потом отказ, и быстро сообразила, как можно заработать. А у вас что? Максим Викторович эту информацию подтверждает? Он действительно читал повесть сына и дал резко отрицательный отзыв?

– Мы об этом почти не говорили. Вернее, говорили, но совсем мало. Знаете, Настя, мне кажется, вы были правы, когда взяли меня в эту поездку.

– Почему?

– Вы же знаете, я не люблю много рассказывать. За долгие годы я неплохо овладела искусством задавать такие вопросы, чтобы собеседник часами мог разливаться соловьем, а мне останется только вовремя кивать и приятно улыбаться. Похоже, сегодня у меня удачно получилось.

– И какой же вопрос вы задали? – с любопытством спросила Настя.

– Я всего лишь задумчиво сказала: «Хотела бы я знать, что чувствует отец, когда читает рукопись первой книги, написанной его сыном». Как ни странно, этого оказалось достаточно.

Максим Викторович Веденеев

Он когда-то начинал учителем в школе, затем прошел весь путь от воспитателя отделения до заместителя начальника воспитательной колонии, где отбывают наказание несовершеннолетние осужденные. Не сказать, чтобы Максим Викторович страстно любил свою работу, все-таки он хотел преподавать русский язык и литературу, а не перевоспитывать юных преступников. Не любил, но был благодарен ей за возможность содержать семью.

О том, что в колонию, где он служил, прибыл для отбытия срока сын прокурора области Гнездилова, знали, конечно же, все сотрудники. Знали и недоумевали: как такое могло произойти? Почему прокурор не отмазал сыночка? И ладно бы еще, если б парня за убийство упекли, все-таки тяжкое преступление, хотя при нынешних нравах отмазать можно даже при стопудовых доказательствах, за примерами далеко ходить не надо. Но за кражи… Сошлись на том, что прокурор, наверное, действительно честный. Верилось в это слабо, но других объяснений придумать не смогли.

Примерно через полгода Максим Викторович спохватился, поняв, что давненько не слышал фамилию Гнездилова. Неужели ни прокурор, ни его жена за шесть месяцев ни разу не приехали повидать сына? Несовершеннолетним свидания разрешены без ограничений, и ехать недалеко, малолетки отбывают срок в той области, где проживали и были осуждены, далеко от дома их не отправляют, так еще при советской власти было заведено.

Веденеев вызвал к себе воспитателя отделения, спросил, как ведет себя осужденный Гнездилов, получает ли письма и посылки. Оказалось – ни писем, ни посылок.

– Свиданий тоже не было? – уточнил Максим Викторович. – Может, я пропустил?

– Никак нет, товарищ майор, не было.

– Какой режим у него?

– Пока обычный, согласно ориентировкам из СИЗО. Для перевода на строгий ничего не натворил, облегченного пока не заслужил, льготного тем более.

– Переживает, наверное, что родители не приезжают?

– Да не похоже, – усмехнулся воспитатель отделения. – Скользкий он, если честно. Нехороший парнишка.

– Пришли-ка мне его, хочу посмотреть, поговорить, – распорядился Веденеев.

Когда через полчаса в его кабинете появился Леонид Гнездилов, Максим Викторович даже растерялся на мгновение. Высокий, ширококостный, гориллоподобный парень, которому только-только исполнилось шестнадцать, никак не выглядел на свой возраст. Сладенькая улыбочка не вязалась с наглым взглядом маленьких быстрых глаз.

– Осужденный Гнездилов, третий отряд, статья сто пятьдесят восемь, срок пять лет, – заученно отрапортовал Леонид. – Явился по вашему вызову.

– Ты присядь, – мягко начал Максим Викторович. – Давай побеседуем просто так, без протокола.

Беседа не задалась. Леонид проявил полное равнодушие к тому обстоятельству, что к нему не приезжают, не пишут писем и не шлют передачки.

– Мне ничего не нужно, – повторял он.

– Леня, но это же твои родители, – увещевал его Веденеев. – Твои мама и папа. И старший брат у тебя есть. Неужели ты не скучаешь, не хочешь с ними увидеться?

– А если и хочу, так что, гражданин начальник? Они все равно не едут.