Безупречные создания

Бельская повернулась к Эскису, ища поддержки, но тот сидел с каменным лицом. Будто за пациентами наблюдал, а не присутствовал при встрече старых приятелей.

Однако Феликс предпочёл объяснить ситуацию именно Алексею и без тени смущения произнёс со свойственной ему обаятельной прямолинейностью:

– Вообразите, Алексей Константинович, моя почтенная maman[22] рассматривала Наталью Францевну и Татьяну Александровну в качестве потенциальных невест для моего старшего брата, но знаки внимания Николя вздумал оказывать нашей педантичной Елизавете Фёдоровне, которая предпочла их не замечать.

Младший Юсупов тихо засмеялся, будто и вправду удачно пошутил.

– Прекратите, Феликс, это не смешно. – Лиза почувствовала, как внезапно вспыхнули щёки. – Ничего подобного не было.

– Видите? – Феликс со смехом хлопнул себя по колену. – Говорю же: не замечала вовсе, как Николай ни старался. А он даже фотографа позвал, чтобы развлечь её, а она решила, что это он для Натали так расстарался. И только и делала, что смущалась, будто дитя.

– Феликс, – Лиза поджала губы и потупила взор. – Это низко и возмутительно. Прекратите.

Ей внезапно сделалось дурно при одной мысли о том, что Алексей неверно истолкует эти шуточки Феликса, которые, несомненно, не имеют оснований. Ведь подобное поведение для благовоспитанной девицы совершенно скандально и недопустимо. Словно бы она какая-то кокетка, отвергнувшая богатого ухажёра смеха ради.

Она ожидала, что Феликс продолжит шутить и дальше, но вместо этого он вздохнул и покачал головой со словами:

– Ах, милая моя Елизавета Фёдоровна, лучше бы вы приняли те ухаживания Николя. И кто знает, быть может, тогда бы этот ужасно сложный для нас всех год прошёл совершенно иначе.

– Я правда не припоминаю никаких ухаживаний. – Лиза смущённо изучала рассеянным взглядом узор на крышке золочёного стола. – Вам, верно, показалось.

– Воля ваша, – Феликс взглянул на дверь в ожидании брата. – Не стану смущать вас сверх меры, раз вы сами предпочли о том позабыть.

Бельская же осмелилась украдкой посмотреть на Алексея Константиновича. Тот сидел с совершенно прямой спиной и невозмутимым выражением лица. Будто статуя без эмоций. От этого Лизе сделалось ужасно неуютно. Уж лучше бы он осудил её за то, что не упомянула об интересе Николая в её адрес. А теперь он наверняка думал, что она ветреная девица, которая обманом притащила его сюда в качестве благовидного прикрытия, только чтобы повидаться с бывшим ухажёром.

– Как поживает Зинаида Николаевна? – попыталась она перевести беседу в более безопасное русло. – Ваш дворецкий спрашивал, хотим ли мы уведомить её о своём приезде.

– Матушка отдыхает у себя. – Феликс добродушно улыбнулся и опередил очевидный вопрос следующим комментарием: – Нервы-с. Она всё не может успокоиться. Переживает за Николя из-за этой истории с проклятием. – Он заметил, как удивлённо Лиза приподняла брови, и охотно пояснил: – Мой предок, будучи потомком князя Юсуфа Мурзы, правителя Ногайской орды, поступил на службу к Ивану Грозному, отказался от ислама и принял христианство. Но в ту же ночь во сне ему явился пророк Мухаммед и проклял его за вероотступничество. – Феликс картинно развёл руками, будто участвовал в театральной постановке. – Согласно этому проклятию, в каждом поколении рода Юсуповых до возраста двадцати шести лет доживёт лишь один потомок мужского пола. Всего один продолжатель рода. Вообразите. И до сего времени это пророчество сбывалось. Страшно звучит, не так ли?

– Вынуждена с вами согласиться, – ответила Лиза, а сама невольно подумала о том, что, вероятно, именно это роковое стечение обстоятельств и помогло Юсуповым приумножить своё состояние в руках одного наследника, а не распылять его среди десятков отпрысков.

– Так вот, Николя в минувшем месяце исполнилось двадцать пять, – Феликс понизил голос, будто не хотел, чтобы его услышал кто-то из домашних. – Мамá себе места не находит. Всё твердит про это пророчество моему брату. А он, горячая голова, уверяет, что всё хорошо, а сам себя вовсе не бережёт. – Младший Юсупов саркастично усмехнулся, но этот смех показался Лизе излишне нервозным. Феликс же, смущённый тем, что вдруг затронул болезненную семейную тему при посторонних, поспешил сменить предмет разговора: – Я полагал, что Оленька вам эту историю рассказывала.

– Возможно, – улыбка Бельской вышла виноватой. – Не припоминаю.

Наверное, вид она при этом имела ужасно смущённый, поэтому в разговор вмешался Алексей Константинович, за что Лиза была ему безмерно признательна.

– Не сочтите меня грубым, Феликс Феликсович, но я врач и имею пагубную склонность к излишней прямолинейности, – Эскис говорил спокойным тоном, и ни единой эмоции невозможно было прочесть в его облике. – И пришёл я к вам как лицо, искренне сочувствующее и причастное к вашей утрате, поэтому позвольте высказаться.

Кажется, его витиеватое вмешательство заинтриговало младшего Юсупова.

– Извольте. – Глаза Феликса озорно блеснули, когда он с улыбкой бросил короткий взгляд на Лизу.