Читаем Безутешный счастливчик полностью

25 фев. – Остаемся: я, Гал. и Мур. с текстолог. правкой гранок для Интербука.

Доп. – Кобяковы 25/II не только с кагором и коньяком, но еще и с тюльпанами. Я вечно об этом забываю, как о мимозах Москаленко неделю назад: т. е. напиток помню, а мимозы нет.

Новости о посещениях театра: 1) сестры были на М – П на Мал. Бронной. Недовольны только глав. героем. 2) племян. Марина с супругом были в МГУ на Вальпур. «Он прямо катался». 3) Мур-ы были в МГУ на Вальпур. В восторгах. И еще что-то.

26 фев. – Самый весенний день и самый подвижный день весны. Три круиза. Первый: вниз, уже в рез. сапогах, напропалую: вижу громад. проталину на том берегу под елью, но добраться даже с посохом невозмож., из боязни зачерпнуть. С удовол. возвращаюсь вверх, чуть коньячка, и 2-й круиз: вниз и вправо, подснеж. притоки Ясенки образ. омуты, ступаю осторожно, Яс. ревет на изгибе-подходе к акс. колодцу. Вдесятеро больше привычной. Не могу дома (с крыш все текет): в третий круиз: протапт. впервые с декабря тропу, сокр. путь от больнич. пункта до Шоколадки. Тону в сугробах, но иду, потом тону в водах справа от Шокол.: она уже вздулась и выплеснулась через край. От проталины к проталине. Головокружит-но. Огибаю Шокол.: в нее с ревом впадает сквозь шоссе тот самый поток, кот. бывает в апреле. Дома – а Мур. все «работает» – быстро засыпаю.

27 фев. – Все весна и весна. Все проталины становятся еще больше квадратурою, и думаю – не чувствуют ли это в Марокко и Судане грачи? Прямо с утра, опрокин. стопку кон., снова иду вниз: зелень прет из-под кажд. дерева вдоль моей проторен. дороги. Возвращ. от родника – ручьи даже по асфальту. И на этом прекращ. мои весен. прогулки. Коньяк, еще коньяк, и отдыхаю с гудящими от весны ногами. Все тропы от калитки до двух крылец – безо льда и с зел. травою.

28 фев. – Конец весне? Весь день косит мокрый и крайне нехор. снег. Хоть и продолж. тепло. Прекращ. прогулки и начинаю перемещения дома. Еще немнож. дров – и взбираюсь наверх для поселения. «Март – апрель буду жить тута». Полыхает мал. печурка, довожу t до 20°. И мирно засыпаю там, где с Нов. года не засыпал.

1 марта – Пробужд. наверху и снова затапл. печурку. Давнее: N.N. Капели все скуднее. И опять накат снега. Все-таки, в ожиданье отъезда Гал. в Москву, покидаю верх, кот. уже считал окончат. весенним. Весна уходит. Телеграм. от «Толи и Тани»: «М. П. сто тысяч гуляют по Росс.» Значит, вышел Прометей. Гал. уезж. в столицу до завтр. вечера.

2 марта – Один. Мал. соседство с корвалолом. Никуда. Снег валит систематично и обильно. Весне пиздец. Веч. появ. Гал. из Москвы, новости, пресса, гостинцы. Гов. о предстоящих приездах завтра Нат. и послезав. Лейкина с кучей экземпл. только что изданной «Промет‹еем»› «М – П».

4 марта – Не забыть: дал новые экз. Прометея М. – П. с подписями для Инны Лиснянской и Семена Изр. Липкина. 4/III.

7 марта – Возвращ. Гал. и гости: Св. Мельник. и Сергей Ст. Куняев. Коньяк от журн. «Москва» – «Ну вот с этого б и начинали». Корот. беседы и корот. проводы. А вечером провожаю и Анюту Мур. «Милой Анюте М. в надежде, что она все-таки будет покорной своим Извергам-Родителям». Гал. провож. ее до платформы.

Доп. – В очередном (первом – мартовском) номере Книж. обоз. о предстоящем (3-й кварт.) выходе сборника «8 нехор. пьес» (в канун 8/III).

Доп. – Сестры 6/III забирают 5 экз. М. – П. Прометей: для Бориса Вас‹ильева› и пр.

О мален. доходах начала марта: 4 марта – 1300 от Лейкина. 7 марта – 900 от СТД.

Доп. – Все ожидают понедел. 12/III, чтоб усесться перед телевид. и наблюдать за первым в русс. истории избранием президента. Там. Вас. даже отклад. на эти дни отъезд на Кольский.


11 марта – Я один. На дворе тихая зима, даже утр. с солнцем чуть-чуть. Ожидаю возврата Нос. из Моск. Она появляется – снова с Анютой Мур. Поднош. и подарки. Чрезвыч. доволен. Постоянн. хот. идти гулять по своему излюбл. маршруту, и взяв с собою Ан. Чтобы прониклась. Отрад. сообщ. Нос.: в Киевском каком-то театре поставили М. – П. и получили 1-ю премию.

12 марта – Нас трое: я, Гал. и Анюта Мур. Потихоньку подкрепляюсь рюмахами – и вот снова бодр. Готов к вылазке. Мал. поход с бидоном и с Ан. через родник. Все мои тропы 8 мар. снова заметены и завалены. Анн. в валенках прыг. в Ясенку. Смотрим открытие Чрезв. съезда.

14 марта – Утр. даже –11°, с солнцем. А следом – сильный снеж. буран. Короче, все, чтобы остановить намерения Нат. приехать на свой день рождения. Гал. и Анн. с санками идут ее встречать и встреч. у спуска к Воре. Торжества, и я все косею: коньяки, водяры с клюквою и пр. Утр. мне говорят, что я рухнул в свою постельку как подрубленный.

Доп. – Гал. сбесилась: из Загорска привезла кровать и устанав. ее дома (и это еще не имея дома?)[27].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное